По всему пережитому я был стопроцентно уверен, что пули пробьют меня насквозь и не причинят никакого вреда за исключением боли. Но они вдруг застряли где-то там, внутри. Жгучая боль прокатилась по мне, заполнила, стала совершенно непереносимой. Ноги мои подогнулись, не в силах сдержать выросшую тысячекратно тяжесть тела, и я полетел вниз, с ужасом глядя сквозь кровавую пелену, застилающую глаза, на приближающийся асфальт…
… Первым к телу подскочил Гена. Он быстро засунул пальцы в рот пацана и развел губы. Мощные клыки быстро уменьшались, приобретая обычные для человека размеры.
— Дело сделано, — пояснил он.
Хенсель подошел к неподвижному Сверчку и резко ударил его ногой в живот. Тело не согнулось от боли, а продолжало безвольно лежать, не подавая никаких признаков жизни.
— Собаке — собачья смерть, — Хенсель пнул его еще раз, а затем уступил место Феде.
Тот молча смотрел на поверженного врага, который убил двух его лучших корешей и вовлек Федю в громадные расходы. Глядя на худенькое тело, это казалось сейчас настолько невероятным, что Федя нагнулся, стараясь поближе рассмотреть неподвижный труп. Федя все-таки достал его! Да будь этот пацан хоть сто, хоть тысячу раз оборотень, но он, Федя, нашел на него управу, чтобы с процентами рассчитаться за свою порванную щеку.
— Дело сделано, — повторил он генины слова.
Глава четырнадцатая. Восставший из мертвых
Соколов мрачно смотрел на лежащий в грязи труп.
— Александр Филиппович, зачем Вы это дело на нас то взяли? За что? И без того раскрываемость хуже некуда. Мало нам грабежей, краж, Полынцева…
— Не вешайся, Саша, а лучше поверни-ка его лицом.
Соколов брезгливо взялся за испачканный рукав куртки рывком перевернул его на спину.
— Не узнаешь?
— Нет, товарищ майор!
— А зря! Это тот самый пацан, что заделал Полынцева и, по всей вероятности, двух мужиков из детского сада.
Приглядевшись, Соколов начал смутно признавать полузабытые черты.
— Не может быть! Добрались до него все-таки.
— Да, опередили подлюки, — вступил в разговор Бахарев, — и все же жаль, что не мы первые.
— Все бы ничего, — сказал Колбин, — но есть одна деталь.
— Какая? — в один голос спросили заинтригованные Соколов и Бахарев. Это дело пестрело странностями, и вроде пора было бы уже перестать им удивляться. Но лейтенанты не сомневались, что Колбин припас для них что-нибудь совершенно необыкновенное.
— Смотрите, — Колбин разжал кулак. На ладони лежала чуть сплющенная пуля серого цвета.
— Серебро, — удивился Бахарев, — да нет, вряд ли.
— Именно оно, — подтвердил Колбин.
— Обычная пуля калибра 5,45 с серебряной оболочкой, вступил в разговор эксперт, тщательно копавшийся в грязи у тела. — Первый раз вижу такие.
— Серебряные пули, — задумчиво произнес Соколов.
— В нем сидит по крайней мере еще две, — уверенно заявил эксперт. — Ну ничего, сейчас отвезем в морг, а завтра займемся им как положено.
— Пули только сегодня достаньте, — попросил Колбин.
— Эксперт — не человек! — возмутился тот. — Целый день только и слышу: Цветков — туда, Цветков — сюда. Целый день мотаешься с места на место.
— Это очень важно, — твердо сказал Колбин, выделив слово «очень».
— Ладно, сделаем, — более миролюбиво произнес эксперт. — Все же не каждый день в нашем районе такое.
Вздохнув, он отвернулся и продолжил работу.
— А нам пока предстоит выяснить: кому и зачем понадобилось так упорно бегать за этим мальчиком, — обратился Колбин к своим подчиненным.
Лица Соколова и Бахарева приняли грустное выражение…
… Глаза мои приоткрылись, и я с трудом разглядел бетонный потолок плохо освещенного помещения. Все тело дико ныло, и я боялся пошевелить рукой или ногой, чтобы не усилить пронизывающую боль. Я лежал на какой-то твердой поверхности в совершенно незнакомом месте. Я дал бы хвост на отсечение, что никогда тут раньше не бывал. Впрочем хвоста у меня на данный момент не имелось, и поэтому мысли в моей голове побежали в другом направлении.
Что произошло?! Нет, я отлично помнил, как автоматной очередью мне прострелили внутренности. Но почему в прошлый раз это сошло с рук, а сегодня так не повезло? Раньше пули из автомата пролетали сквозь меня, оставляя лишь боль в пораженном месте, а на этот раз застряли во мне и боль стала такой сильной, что я даже потерял сознание. Я начал крупно сомневаться в своей неуязвимости. Решительно, я не понимал, в чем тут загадка? Может быть существует запас прочности, по превышению которого организм уже не справляется с подобными нагрузками? А может неуязвимость проявляет себя только в полнолуние или в близкие к нему ночи? Наиболее логичным мне показалось второе утверждение, и я, не утруждая себя дальнейшими размышлениями, решил остановиться на нем.
К данному моменту я обнаружил, что отлежал себе все кости. Обстоятельства требовали срочно переменить позу, и я рискнул повернуться на бок. Это оказалось гораздо менее мучительным, чем я предполагал. Глазам моим представилась невысокая, дощатая стенка. Судя по всему, я лежал в каком-то ящике, и это было удивительным и непонятным.
Зачем я здесь? Наверное, Федя, увидев, что я еще жив, распорядился притащить меня сюда и сунуть в этот ящик. Я не знал, что они собираются делать со мной дальше, поэтому надо было как можно скорее выяснить, куда же мне довелось угодить. Я вновь шевельнулся и упал на спину. Боль иголочками пробежала где-то внутри меня и затаилась. Я протянул руки вверх, крепко ухватился за край ящика, затем рывком подтянулся и сел…
… Серега Анохин, раскинув ноги, полулежал в кресле в полной тишине у стола, освещенного тусклой двадцатипятиваттной лампой, и скучал. Последняя газета только что прочитана, а впереди еще целая ночь. Ночь была такой же пустой и скучной, как и сама жизнь. Именно от такой жизни он и устроился работать в морг. День за днем Серега принимал, отвозил и обрабатывал трупы, а если требовалось, то ассистировал экспертам. Раза два-три в неделю он оставался на ночь, забирая полставки сторожа. Платили по нынешним временам не супер, но что не хватало, то Серега добирал с клиентов. По молчаливому согласию так делало большинство коллег, и Серега вовсе не был исключением. Покойников он сперва немного боялся, но острые ощущения быстро притупились, и Серега привык. Воистину, нет ничего такого, к чему не мог бы привыкнуть человек. И вот теперь он обходил свои владения, оглядывая своих молчаливых клиентов.
В эту ночь их прибыло трое. Не много и не мало. Так, среднее число. Бывало, что морг вообще пустовал, но помнился случай, когда перевернулся автобус, и уж тогда работать пришлось всю ночь. Зато потом в течении месяца Серега сдавал приобретенные с божьей помощью вещи во все комиссионки и заимел в те дни неплохой доход.
На это раз пощипать гусей не пришлось. Целых три персоны, но ни один из них не представлял ничего солидного. Сереге было очень обидно, но тут уж ничего не поделать.
Первой привезли женщину, сбитую грузовиком. Из всего гардероба интерес представляли лишь туфельки. Но весь длинный путь сюда выдержала только одна из них, а вторая бесследно исчезла где-то по дороге.
На втором столе лежал пожилой мужчина. Его угораздило выпасть с шестого этажа, но сделать это он умудрился в пижаме и носках. Поэтому мимо его стола Серега проходил с неизбежным оттенком презрения.
Третьим оказался какой-то малолетка. На него Серега не обратил никакого внимания, потому что пацана сразу привезли в грязном рванье. Зато эксперты копались в нем что-то уж слишком долго, извлекая пули (какому это идиоту понадобилось стрелять в такого замухрышку), и все удивлялись, разговаривая о необычном строении то ли туловища, то ли кишок, то ли еще чего-то такого. Они не воспользовались серегиными услугами, да и хорошо. Его покореженный пацан нисколько не интересовал. Потом эти новоявленные профессора потребовали от Сереги специальный ящик для перевозки покойника. В принципе такой ящик существовал, и Серега неохотно приволок его из дальней кладовой. Эксперты засунули пацана в этот ящик и пообещали завтра увезти его в какой-то там институт на вскрытие. Ну пусть себе увозят, Сереге от этого ни холодно, ни жарко. Вот сейчас обойдет все столы, усядется снова и будет мечтать о том, как через неделю пойдет в ресторан, будет смотреть на собравшихся и прикидывать, чего бы и сколько Серега поимел, если бы все они вдруг оказались его клиентами.