Вот тут-то я совершенно растерялся. Я не знал, что мне с ним делать дальше. Ненависть исчезла, хотя я отлично понимал, что не встреться мы тем январским вечером, учился бы я тихо-мирно, а не сидел в этом проклятом доме. Легче простого было пристрелить его сейчас, чувство опасности било во мне ключом, но, глядя на бессильно лежащего Федю, мне не хотелось добивать его.
Федя этого, разумеется, не знал. Поэтому, изловчившись, он оттолкнулся от пола и в броске выхватил у меня автомат. Сразу же он нажал на спусковой крючок. Одиночная пуля пролетела высоко над моей головой. Я нырнул в первую попавшуюся квартиру. Федя снова почувствовал себя хозяином положения. Тихо, как охотник, подкрадывался он ко мне.
Я оказался в однокомнатной квартирке и сразу же забился в угол. Ни в кухню, ни в ванную комнату уже нельзя было пробраться — они отлично простреливались из коридора.
— Э, Сверчок, — раздался тихий сдавленный голос Феди, — выходи. Выходи сам — легче умирать будет.
— Во тебе! — не удержался я и тут же сжался в комок, ожидая выстрела. Но нервы у Феди всегда были в порядке.
— Выходи, — продолжил Федя, — куда денешься. Если даже сейчас сколешься, то в другой раз под хомут попадешь. Я же говорю, деваться тебе некуда.
— Мир не без добрых людей, — громко вздохнул я, вспоминая того пацана.
— Где те люди? — усмехнулся Федя. — Что они могут?
— Ты будто все можешь? — выкрикнул я.
— Да, зема, я все могу, — серьезно сказал Федя. — У меня есть золотой ключик — башли, филки, хрустяшки — один крупняк. И поэтому у меня нет проблем. Что ни захочу, они за меня сделают.
— Чего же ты так долго за мной гонялся?
— Скользкий ты больно, противный. Но теперь все, отбегался мальчик.
— А ты меня купил, что ли? Ты — мой хозяин?
— Да, зема, я! Я и такие же ребята, в общем, все нормальные люди. Ты разве еще не заметил, кому поют славу сегодня? Нам! Тем, у кого есть большие деньги. Кого приглашают на всевозможные банкеты и презентации? Нас! Тех, кто может создать надежную крышу. Кто ездит в круизы и бизнес-туры? Мы! Те, кто не трясется над каждой копейкой. Нам наплевать на то, что нет колбасы или носков. Мы все купим, и всех! А такие, как ты, вообще не должны жить! Мы таких давили и будем давить. А чтобы вы не возникали слишком сильно, вам и в газетках, и по ящику объяснят, что без нас вы не выживете. Впрочем, ты не выживешь в любом случае.
Я молчал. У меня так вдруг засверлило в зубе, что на Федю в данный момент мне было, откровенно говоря, наплевать.
А комната, как назло, попалась без проема. Единственным ее достоинством была куча обломков от кирпичей. Два из них сейчас же очутились в моих руках. Едва осмелевший Федя, перестав конспирироваться, ворвался в комнату, я метнул в него один за другим эти обломки, но промазал. Федя ответил тем же, всадив пулю в дощатый пол сантиметрах в сорока от моей правой ноги (очевидно, пластина предохранителя соскользнула на одиночные выстрелы). Я успел швырнуть еще один довольно тяжелый осколок, который пробил отскочившему Феде висок. Он запрокинулся на спину и затих. Все было кончено.
Черт возьми, в последнее время я становлюсь довольно хладнокровным убийцей. Сколько человек лишилось жизни из-за меня? Честно говоря, я уже сбился со счету. А это ведь не смешно. Если здраво поразмыслить, то все мои жертвы могли спокойно жить да поживать. Но тот злополучный вечер у ресторана «Калинка» повернул все так, а не иначе. Хотя почему именно этот вечер? А может, поворотным моментом явилась ноябрьская ночь — ночь моего первого убийства. Да нет, все началось августовским днем, когда я стал оборотнем.
А ведь действительно, что было бы, не будь я оборотнем. И за девушку я не вступился бы, и у «Калинки» Федя просто побил бы меня, может быть, очень сильно побил, но ведь не убил бы! И в учаге мое место находилось бы… Стоп! А кем бы я был теперь, если бы не стал оборотнем? И был бы я сейчас вообще?
Глава двадцать первая. Серебряные пули
Лучи прожекторов, разгуливая по стенам, освещали дом. Близилось к полуночи. Темнота плотно окутывала город, словно стремилась урвать свое перед наступлением периода белых ночей.
Давно уже были взломаны витрины бывшего магазина и найден третий труп. Милиционеры, сгруппировавшись в тройки, осторожно обследовали заброшенное здание. Тройка, состоявшая из Колбина, Соколова и Бахарева, спешно подъехавшего к вечеру по вызову майора, тоже не уклонялась от поисков.
Колбину повезло: именно он наткнулся на свежие выбоины в стене и выковырнул пулю. Другую он нашел на полу — бесформенный сплющенный комок. Обе они оказались из серебра. Теперь уже Колбин ни на йоту не сомневался оборотень должен быть где-то здесь.
Соколов и Бахарев по очереди оглядывали с фонариком квартиры на площадке, пока Бахарев не присвистнул:
— Гляди-ка, еще один.
— Прямо-таки дом мертвецов, — согласился Соколов.
Подошедший Колбин осветил фонариком голову лежащего. Желтый свет выхватил из темноты молодое лицо с обезображенной правой щекой. Но царапины были давние, они не кровоточили, а только выделялись темными полосами, донельзя уродуя правую половину лица.
— Скорее всего, это Жуков, — сказал, наконец, Колбин.
— Тогда в прошлый раз пацана убил кто-то другой, — произнес Бахарев.
— Почему ты так думаешь? — вопросительно взглянул на него Колбин.
— У этого пули совсем другие. Вы заметили: те были лишь покрыты серебряной оболочкой, а эти целиком состоят из серебра.
— Может, он пробовал различные сорта, — усмехнулся Соколов.
— Неужели Жуков действительно верил, что оборотня можно убить только серебряными пулями, — сказал Колбин, нагнулся, поднял АКСУ за ствол и протянул Соколову. — Держи, оружию не положено валяться.
— Интересно, сколько мертвецов мы найдем еще? — задал сам себе вопрос Бахарев и выглянул в окно, откуда сразу же отшатнулся, ослепленный лучом мощного прожектора.
Опознав милиционера, поток света ушел в сторону, и квартира вновь погрузилась в темноту. Везде сейчас: и в квартирах, и в подъездах, и в подвале, и на чердаке царила тьма. И где-то здесь, в этом мраке, таилось злобное, сверхъестественное существо, сеющее повсюду смерть.
Вскоре все трое выбрались на улицу, где уже собрались почти все поисковые группы. Усатый капитан опрашивал пронырливого пенсионера, который все время крутился под ногами милиционеров и всюду тыкал своей палочкой, ручка которой была изукрашена тонкой резьбой по дереву.
… - Вот я и говорю, товарищ милиционер, — рассказывал старичок, крутя головой по сторонам. — Я как знал, что вы еще приедете. Хожу я вокруг, людей подозрительных высматриваю. А тут стрельба в доме. Думаю, бдительных товарищей у нас хватает, и без меня до милиции дозвонятся. А я лучше останусь здесь и буду главным свидетелем.
— В котором часу вы услышали выстрелы?
— Я-то знаю, как для вас время важно! Поэтому сразу же на часы взглянул. Было три минуты седьмого.
— Из дома никто не выходил?
— Да что вы! Я бы сразу же заметил его приметы и позвонил куда следует.
— Что же вы сразу же не позвонили куда следует?
— Как же я мог оставить пост, товарищ милиционер! Побежал бы я звонить, а преступник бы и скрылся. Да вы ведь все равно приехали, значит, вам звякнул кто-то. Я-то уж знаю, что у нас повсюду есть свои люди.
"Если бы! — с горечью подумал капитан. — Теперь ведь всем на все наплевать. Средь белого дня людей убивают, а никому и дела нет".
Больше ничего полезного бдительный пенсионер сообщить не мог, и его отпустили. Но он никуда не ушел, а ходил поблизости с важным видом, довольный своей значительностью.
Тем временем вернулась последняя тройка.
— Весь дом обыскали? — спрашивал полковник, лично выехавший руководить на место происшествия.
— Нет, — ответил старший лейтенант, распределявший тройки по участкам. — Неисследованным остался подвал и два недоступных участка. Первый — квартиры пятого этажа в третьем подъезде. Проломов в стенах нет. Отсутствует лестничный пролет, ведущий на пятый этаж. Все попытки добраться через чердак безрезультатны. Крышка люка имеет слишком большую толщину. Удалить ее без подручных средств невозможно. Второй участок находится в крайнем подъезде. Отсутствует лестничный пролет с третьего этажа на второй. Дверь подъезда была удалена, но вход завален строительным мусором, расчистка которого займет длительное время. В подвале проходы слишком узкие, и я не стал подвергать людей опасности. Если он спрятался там, то взять его будет трудновато.