Возьмите торакальных хирургов. «Как же! Они сердце руками трогают… лёгкие оперируют…» Лабуда всё это. А известно ли вам, чего жаждет больше всего торакальный хирург от больного в первые дни после операции на лёгких??? Он жаждет увидеть откашливаемую пациентом гнойную мокроту – надежда на расправление оставшейся части лёгкого! Ах, какая романтика!
А с абдоминальными хирургами и ещё ужаснее… Каждый абдоминальный хирург с нетерпением ждёт… – ни в жизнь не догадаетесь! – когда больной пукать начнёт.
А уж когда у больного первый стул будет – тут хирургу можно расслабиться. Он может сказать родственникам:
– Операция прошла ОК!
Тут самое оно время пришло – брать с родственников деньги за операцию.
Кто делает это раньше, тот рискует.
Сложные с самого начала больные, больные с осложнениями занимают дневные и ночные мысли хирурга. Когда такой больной поправляется, он действительно становится твоим родным.
Лет 8 назад встретил я в какой-то местной газете историю про русского зоолога в Родезии, что ныне называется Зимбабве. Этот мой соотечественник нашёл свою чудесную нишу в этой части света, где с упоением тихо и мирно занимался лечением животных – вот уж настоящий Айболит!
Он погиб профессионально – по оплошности стал между слонихой и слонёнком. Оказывается, настоящие айболиты, как и сапёры, ошибаются в жизни только раз.
Честно говоря, мне даже трудно сказать, кому я больше обязан своим желанием зваться «доктор Айболит» – Чуковскому или этому русскому зоологу.
Более правильно мне называться буш-хирург – как окрестил меня американский профессор Глен Гельдхельд, но это не для русского уха.
Я не знаю имени упомянутого русского зоолога, но, наверное, кто-то где-то хранит его фотографии в компании с животными.
Потомки Рериха хранят его картины.
Афанасий Никитин во всех русских букварях изображён в компании с индусами. Миклухо-Маклай запечатлён с аборигенами островов его имени.
Мне нужно наклепать побольше фотографий с моими пациентами – пусть в семейные альбомы войдут мои черные родственники.
Вот на первом снимке – одна из моих «сестёр». Необычность её случая заключается в том, что она было доставлена в госпиталь через 30 часов после автомобильной аварии, в которой получила тупую травму живота. При ультразвуковой и рентгеновской компьютерной томографии у больной выявлены множественные разрывы печени и селезёнки.
По всем канонам хирургии, особенно застарелой российской, больную нужно было срочно хватать на операционный стол и открывать живот. А в животе действовать по обстоятельствам – удалять селезёнку, шить и тампонировать печень… Может там ещё чё ни то найдешь…
Я бы так и поступил, если бы больная досталась мне прямо с места аварии. Но у меня было что-то около суток позади, а больная после проведенных реанимационных мероприятий была в относительно хорошем состоянии – без явных признаков продолжающегося кровотечения. А если кровотечение остановилось, то зачем зря открывать живот? Ведь это ж больно…
Не стал я открывать живот. На утренней конференции коллеги-хирурги камнями в меня не бросали – просто из сожаления («Старческая деменция, чё с него взять…»), но высказали предложения оперировать больную.
Послал я описание случая и все КТ-снимки на суд международного SURGINET'a – там мне немного заднее место пошлёпали, но не очень, по причине «Русский, чё с него взять…»
Хотя были и трезвые голоса в поддержку моей тактики.
Я выстоял – не пошёл на поводу у представителей международных хирургических гуру. Я плохо спал три недели – держал масть!
Трижды делал контрольные КТ-снимки.
Но тётку так и не оперировал.
Мой гость того времени, молодой чеченский доктор Бекхан Хациев, тоже не спал со мной эти дни – может выступить свидетелем. Как не оставить снимок о такой «родственнице» себе на память!
Ну, и Kick of Love – «Пинок Любви».
В результате пинка у молодой женщины произошли полный поперечный разрыв поджелудочной железы, разрыв селезёнки, повреждение левой почки, в результате чего она не функционировала – всё это было подтверждено ультразвуковой и рентгеновской компьютерными томографиями. Больная тоже поступила с опозданием что-то около недели.
Это дало мне право не тащить её немедленно на операционный стол. И опять я консультировался со всем миром. И опять некоторые умные-и-даже-очень-честные-умы международного сообщества хирургов советовали мне оттяпать девице поджелудочную железу, селезёнку и даже левую почку. Но я выдержал натиск – продержался с полными от страха штанами три недели. Выписал её. Она пришла ко мне через месяц – светится, зараза…