После 65-летия госпитальная администрация перевела меня на годичный контракт. Таким образом, нужно постараться продержаться ещё годик на работе в государственном госпитале – там что-то стали много платить, последние несколько месяцев я получал после уплаты всех налогов около 5000 долларов чистыми. Ну, и я должен изо всех сил продолжать моё внедрение в частную практику. Последнее означает, что моё имя должно постоянно быть в памяти GP всей провинции – они обеспечивают мне поступление больных. Мне стало тяжеловато дежурить ночами без перерыва на дневной отдых – я подумываю об отказе от дежурств.
За полтора месяца до истечения срока годичного контракта (это всегда день рождения сотрудника пенсионного возраста) я подал прошение о продлении моего найма.
Мой босс и друг, профессор Андрей Маховский, поддержал моё заявление, и я полагал, что проблем не будет.
«Человек полагает, а Господь располагает». Какие бы планы своего старческого жизнеустройства я не строил, а Господь-Жизнь-люди вносят в них свои коррективы.
Первого декабря 2005 года я получаю из администрации красивую бумажку с красивыми словами за подписью Генерального менеджера госпитального комплекса Полокване-Манквенг.
1. Kindly be informed that your contract is expiring on the 30th November 2005.
2. This Institution wishes to thank you for the service you have rendered in the Complex.
3. We would like to wish you a happy and eventful retirement.
Ну, по-русски это означает: «Спасибо за доблестный труд и счастливого вам отдыха!»
«Черти черномазые!» – думаю я сам себе. – «Такие вещи сообщают за месяц до, а не днем после».
Мой босс-и-друг профессор Маховский совершенно не в курсе. Для него это не меньший удар по яйцам – ведь точно так же могут в не таком отдалённом будущем поступить и с ним.
После выяснения ситуации Маховский сообщает, что я, вроде как, не чмокнул в задницу нашего «чиф-экзекутив-оффисер'a» доктора Шилумане.
«Андрей, за чмоканием дела не станет – пусть он укажет время и место. Но у меня есть чувство, что всё это не так просто. Попробуй узнать, нет ли за их отказом чего-нибудь серьёзного. Если у них есть какие-то серьёзные претензии ко мне, я предпочитаю уйти по ими любезно предложенному варианту, нежели позже быть с треском уволенным за нарушение каких-нибудь контрактных обязательств. Как бы то ни было, мой дорогой Андрей, я действительно был счастлив в госпитале и с тобой – и ты, и госпитальное начальство с твоей подачи дали мне очень много».
В моих излияниях в адрес Маховского была чистая правда – я прибыл под его руководство приличным хирургическим невеждой, и только в госпитале я хоть как-то подготовил себя к работе частного хирурга на уровне требований африканского буша.
Получаем аудиенцию у доктора Шулумане, во время которой Андрей пытается убедить этого доброго малого, способного руководить разве только маленьким госпиталем в глухом районе, в том, что «увольнением доктора Рындина вы ставите под угрозу многие функции хирургической службы провинциального госпиталя».
Странно, но Андрей до сих пор не научился разбираться в чёрных душах:
– Ну, всё в порядке – ты сейчас напиши новое заявление. Завтра Шулумане его подпишет.
Это «завтра» пришло только через неделю. Нас с Маховским пригласили на совет с участием самого Шулумане, клинического менеджера госпиталя и начальника отделом кадров:
– Доктору Рындину отказано в продление контракта на основании того, что он занимается частной практикой.
Из частного госпиталя не вылезают чёрный начальник нашей анестезиологической службы с двумя своими такого же цвета докторами-консультантами, заведующий гинекологическим отделением и его гинекологи-консультанты – все одной масти…
Во всех провинциях и столичных госпиталях заведующие поощряют работу своих консультантов в частной практике – это даёт государственным госпиталям возможность закреплять высококвалифицированные кадры. Печальным исключением является наша провинция.
Шулумане продолжает:
– Этот вопрос скоро будет решён, но пока занятие государственными служащими частной практикой противозаконно. Мы можем с вами пойти к генеральному менеджеру…
Маховский что-то пытается сказать:
– Прежде чем доктор Рындин ответит, я могу заверить вас, что я буду контролировать его присутствие на работе в положенные часы.
Я нахожу секундную паузу в речах обоих и влезаю:
– Не нужно ходить к генеральному менеджеру, господа. Я не могу бросить частную практику по той просто причине, что я не имею пенсии и просто не смогу выжить после увольнения сегодня или через год-два. В частную практику хирурги вползают годами. Я люблю госпиталь и вас обоих. Есть ли какая у вас возможность держать меня в госпитале на правах «part timer’a», которые вы представляете другим частным врачам, то есть хирурга-дежуранта, ведущего поликлинический приём или оперирующего один-два раза в неделю?