В застоявшуюся на какое-то время атмосферу Русского Суржинета один из докторов-западников с целью расшевелить народ бросил провокационный камушек «Гордоновские M&M: обучение на ошибках и осложнениях – оптимальный метод подготовки хирургов».
Особой реакции не было.
Небольшой рябью прошла немедленная реакция супер-славянофила: «А на хрена нам ихние M&M митинги? Обучать хирургии? Но почему именно по перечисленным Лео Гордоном темам? Или мы не знаем, какие темы актуальны в наших условиях? Так мы же отродясь так делаем! Чего тут нового? В нашей клинике все осложнения разбирались и обсуждались на утренних конференциях, все серьёзные осложнения обсуждались-разбирались на специальных конференциях, все летальные исходы – на клинико-анатомических конференциях, целью которых было не найти крайнего, а докопаться до сути вещей. Вот я и не пойму: какую новизну принес нам Лео Гордон?»
Лукавит достопочтенный славянофил. Ну, во-первых, «докопаться до сути вещей» в российских условиях и означает «найти крайнего». Он, «крайний», всегда есть. Или, по мнению начальства, должен быть при всех летальных осложнениях – там что-то не так отрезали-пришили, сям не досмотрели-упустили…
Во-вторых, печально, что значение Гордона из всех сил стараются принизить асы российского медицинского образования.
Вместе с тем, очевидно, что M&M митинги также отличаются от наших патологоанатомических конференций, как демократия от диктаторского режима, демократизации и… – как там сейчас общественно-политический строй в России называют?
Просто я не помню, чтобы кто-то из отечественных больших учёных разбирал свои собственные ошибки. Такое впечатление, что у них их совсем не бывает…
Нет, просто они моются и одеваются в стерильное у себя в кабинете, персональным лифтом спускаются в операционную, засовывают свой великий-божественный перст в заранее подготовленную сердечную полость и…
Всё…!
Затем со словами – Зашивайте! – удаляются вершить великие дела.
Утром забегают на 1–2 минуты взглянуть на больного в реанимации.
Это в рабской России всегда считалось образцом большой хирургии.
Какие уж тут осложнения у них… И если что и случается, то во всём стрелочники виноваты.
Вместе с тем, при честном разборе своих собственных осложнений высококвалифицированные и грамотные хирурги раскрывают на единственном наблюдении множество тем из программы, которую в ЮАР называют СМЕ (Continuation of Medical Education – продолжение медицинского образования) и к которой все врачи привязаны на всю свою профессиональную жизнь. Профессора должны не председательствовать на M&M митингах, а тихо сидеть в сторонке и, когда их спросят «Сан Саныч, отчего ваш больной помер?», примером своей открытости способствовать формированию у молодых врачей такой же – а ведь некоторые из нынешних молодых будут и главврачами, и начмедами, которые ныне царят на российских патологоанатомических конференциях.
175. Как всегда – проклятый аппендицит
Я прекрасно понимаю, что зажигательное повествование Поля де Крюи о жизни-в-работе Антонио Левенгука, Луи Пастера, Роберта Коха, Ильи Мечникова и других «охотников за микробами» были более просты и понятны читателю, нежели приводимый ниже мой рассказ про бедного старого доктора Айболита, не справившегося с лечением «обыкновенного аппендицита». Но ведь книга-то Поля де Крюи была написана три четверти века назад. А за это время и медицинская наука стало много-много сложнее, да и люди, надо полагать, стали грамотнее. Таким образом, и пишущие-от-медицины не должны особо стесняться, и читающие-про-медицину должны чуток напрягаться.
В субботу звонит частный ДжиПи из ближайшего к нам чёрного таун-шипа Сешего:
– Доктор Рындин, у меня со вторника лежит больной с болями в животе и желтухой. Я хочу, чтобы ему сделали гастроскопию. Можно к вам прислать? У него есть медицинская страховка.
– Конечно, доктор. Если он ничего не ел сегодня, присылайте прямо сейчас в приёмное отделение Limpopo Medi-Clinic – частного госпиталя. Большое спасибо вам за такое направление.
Больного, школьного учителя мистера Маседи, доставили через полчаса. С первого взгляда была ясна крайняя степень тяжести его состояния: запавшие глаза свидетельствовали об обезвоженности, а желтуха и отсутствие мочи – о печёночной и почечной недостаточности. Спутанное сознание. Жалобы на боли в верхней половине живота и нижних отделах грудной клетки справа, постоянную диарею. Болен более недели – всё началось с желтухи, диареи, рвоты. Детально выяснить у жены развитие симптомов не удалось. Мама призналась, что давала пить больному какое-то традиционное лечебное зелье-«мути».