I.
Он был моей личной осенью посреди жаркого летнего солнца и недолгих дождей. Золотым листопадом среди благоухания цветов. Осенью, удивительным образом способной соединять в себе радость лета и скорбь по приближающимся холодам. Но осень всегда пролетает незаметно, не позволяя насладиться романтикой парков, погребенных под ворохами опавших листьев. За осенью непременно спешит зима...
Мне нравилось видеть его скромные концерты на импровизированной сцене - возле робко раскрытого чехла из-под скрипки, - в переходе. Его музыка лилась нежными переплетениями, и я хотела слушать это торжество одухотворенности часами_вечностью, наслаждаться переливами мелодии, окунаясь в нее с головой и отдавая все мысли, всю душу ей, прекрасной и легкой. Но каждый раз я проходила мимо, лишь на мгновение задерживаясь, чтобы положить несколько помятых купюр и торопливо продолжить свой путь домой. Отчего-то мне казалось неловким "стоять над душой" у музыканта; стыдно остановиться перед ним и внимательно послушать жалобные напевы его волшебного инструмента. Я не знала ни кто он, ни то, почему растрачивает свой талант на игру в переходе. Я не видела даже его лица - сколько бы мне ни доводилось проходить мимо моего таинственного маэстро, на нем всегда была толстовка с капюшоном, надежно прикрывающим голову. Иногда мне удавалось заметить его ровный нос, который, впрочем, не мог ничего рассказать о своем владельце. Я проходила в том месте каждый божий день по два раза - днем, спеша работу после учебы, и поздним вечером, возвращаясь домой (тоже спеша), - и он всегда был там, и всегда на нем была эта темная, далеко не новая, толстовка. По стилю недорогой одежды и энергичным, но скупым движениям я понимала, что загадочный скрипач молод и, возможно, является моим ровесником, и этот факт еще больше подпитывал мой интерес к тому, почему его скрипка вынуждена надрываться в столь непотребном месте вместо больших сцен города, несмотря на возраст исполнителя.
Это стало моей традицией проходить в "моем" переходе и обязательно бросать купюры. Никаких монет, труд музыканта не может быть оценен такой малой платой. Я привыкла встречать день с его профилем, символом того, что день пройдет удачно. Это стало моей приметой.
Но однажды моего музыканта не оказалось на месте. Мой гарант удачи в делах исчез. И переход стал пустым, хотя и трещал по швам от спешащей серой массы людей. Казалось, весь мир оглох, - в нем не было звуков, кроме монотонного гула, сводящего с ума своей навязчивостью.
Я успокаивала себя тем, что мой загадочный музыкант - обычный человек, со своими делами и проблемами. В тот момент я даже хотела, чтобы он просто простудился, но моя фантазия в это время любезно предоставляла мне жуткие картины, от которых мне становилось не по себе, и я хотела лишь одного - поскорее вернуться в переход и убедиться, что скрипач вернулся и пребывает в целости и сохранности. Но он не появился ни вечером, ни на следующий день, ни даже через неделю.
Дополнение к части I.
столько времени пролетело - ему и не снилось.
я стою до сих пор у места, где мы встречались.
он был моей личной осенью там, где лето случилось.
осенью, венчающей радость лета и зиму печали.
он был золотом листопадов в зелени парков,
среди разноцветья садов - оживляющим монохромом.
там, где почва иссохла, покрывшись прахом от маков,
он был моим личным дождем, грозою, моим озоном.
посреди перехода, на самой случайной сцене,
у моего музыканта скрипка играла по волшебству - сама.
но как бы мелодия ни струилась сладчайшим медом по вене,
за осенью непременно спешит зима.
II.
Он вернулся не скоро, только когда снежная стужа стала завывать в проходе и сносить с ног спешащих прохожих. Он вернулся в мою жизнь очень тихо - просто однажды утром, идя на занятия, я снова увидела его, играющего на скрипке, словно не было этих тревожных недель, полных безрассудных сумасбродных снов и страха никогда больше не увидеть того единственного человека, который, даже не показывая лица и не произнеся ни слова, подарил моей душе чувство полета.На нем по-прежнему была старая черная толстовка с капюшоном, закрывающим половину лица, только сверху накинул тонкое пальто...
Я замерла и молча смотрела на его игру. В тот миг у меня словно выбили землю из-под ног, и я боялась шелохнуться, чтобы не потерять равновесие. Я была удивлена, встревожена, шокирована. Но в ту же секунду, как я узнала точеный нос и длинные пальцы мускулистой руки, я поняла, что все это время не дышала вовсе, просто не могла дышать воздухом, который не делил со мною он.
А потом я просто сорвалась с места и стремительно зашагала вперед, старательно не смотря на своего скрипача. На глаза наворачивались слезы, но я упрямо шла и чуть не потеряла сознание, поравнявшись с ним - так сильно мне хотелось побыть рядом со своим волшебником, но я прошла мимо и сумела заставить себя не оглянуться. Я злилась на него, была готова поколотить его за то, что не появлялся, за то, что не давал о себе знать, за то, что теперь стоял и ни коим образам не показывал вида, что его так долго не было...
Знал ли он о моем существовании? Эта мысль стрелой влетела мне в висок, когда я поднялась на поверхность, и ледяной ветер помог мне прийти в себя. И я вдруг осознала, что до этого момента даже не задумывалась о том, видел ли он меня, заметил ли, что я постоянно прохожу мимо и подкидываю ему деньги? Знал ли он, что я жить не могла все то время, пока его скрипка молчала? Знал ли он вообще о моем существовании? Я была обычной прохожей, такой же, как десятки других, которые так же давали ему заработок. Я была просто неприметным лицом в толпе.
После этой встречи я больше не могла ни о чем думать, пока шла домой. Я даже не видела, куда иду, не разбирала дороги и очнулась, только когда поняла, что зашла в чужой двор - на другом конце города. Видимо, села не на тот автобус... Перед глазами стоял худощавый силуэт.
Он сильно изменился. Стал сутулым и еще более худым... Каким-то призрачным. Что с ним было, что он пережил, пока я ждала звуков его скрипки?