Ничего не изменилось и сейчас. Меняются только люди, эти самые солдаты с прутьями в руках, но смысл остается. Мы живем в мире, где свободу достать труднее, чем детское порно.
- Со мной всё хорошо, мам, правда. Я нашла жилье. - я сжимаю мобильный в руках с такой силой, будто его могут забрать в любую минуту (а ведь так оно и есть). Возле меня стоит Дилан, запустив руки в карманы джинсов. -Совершенно небольшая плата. Нет, мам, берут деньгами. Ну что ты, в самом деле. - я смеюсь. - Понимаю. Ты только не плачь, ладно? Ты же знаешь, как я не люблю... Ну ма-ам!
Прошлое
- I can't just sit here and watch it! - раздаются вопли из комнаты, за дверью которой плюс ко всему ужасно громко играет музыка. - If we don't stop it no one will!
Бьянка толкает дверь, ведущую в спальню Клеменс, и в нос ударяет запах сигаретного дыма, дешевого виски и свежескошенной травы. Следом за ней в спальню входит сонная Кайла.
- Кто это остановит, если не мы?! - тем временем повторяет француженка, отпивая из бутылки. Содержимое сосуда дружелюбно булькает, когда она опускает руку с зажатым в кулак горлышком. Затем она подскакивает на кровати, еще раз и еще. - Мы едины!
- Я тоже люблю "Thousand Foot Krutch". - между делом замечает Кайла.
- Ты мешаешь нам спать. - возмущается Бьянка, ударяя по кнопке и выключая музыкальный центр. Француженка с ошашелым видом замирает на месте, прекращая свои бессвязные движения, поправляет широкий рукав кофты, сползающий с плеча на руку, и выгибает губы дугой.
- А мне плевать! - развязно осведомляется Клеменс, мотнув рукой так, что содержимое бутылки частично выплеснулось на пол. - Не спите! Пусть все проснутся! Все!
Бьянка уже собирается сделать шаг навстречу Клеменс, но француженка с визгом отпрыгивает назад, прижимая сосуд с алкоголем к груди.
- Иди сюда. - повелительным тоном произносит Бьянка, едва удерживая себя в руках. Кайла с самым суровым видом стоит позади младшей сестры. -Подойди. Ко. Мне. Живо!
- А ты заставь! - удивительно, но на глазах Клеменс почему-то выступают слезы. - Заставь, ну! Вам же плевать, правда? Кого и к чему принуждать. А что вы еще можете, кроме как командовать людьми?!
Кайла и Бьянка переглядываются. В глазах обеих читается открытый вопрос, который они молча задают друг-другу, но ни одна из них не знает ответа.
- Вам самим не гадко называть это место своим домом? - охрипшим голосом спрашивает француженка, упираясь спиной в стену и прикрывая веки.
- Ты не в себе. - устало отзывается Кайла, без лишних слов подходя к девушке и отбирая у неё бутылку. Клеменс даже не двигается. - Я, конечно, всё понимаю, но напиваться и так себя вести...
- Это не я не в себе! -с закрытыми глазами, повысив голос обрывает её девушка. Она как-то странно выгибается, наклоняясь вперед, и рывком поднимает руку. - Это Аларик не в себе! Ублюдок!
- Клеменс!
- А что? - она резко распахивает глаза, обращая невменяемый взгляд на лицо подруги. - Я не боюсь, что он услышит. Нет, я же наоборот! Жажду этого, да.
- Заткнись! -Бьянка сжимает кулаки, делая шаг вперед, но Кайла вовремя хватает её за руку. - Бога ради, заткнись!
- Бьянка. - одергивает её Кайла, отрицательно мотнув головой. - Иди спать, я сама со всем разберусь.
- Но...
- Иди!
- Да, Бьянка, проваливай из моей комнаты! - поддакивает Клеменс, утирая нос кулаком. - Катись! Дибилка...
Бьянка шумно выдыхает, яростно сверкнув глазищами, цокает языком и, толкнув дверь, выходит в коридор.
В спальне повисает мертвая тишина.
Затем Кайла до чертиков медленно оборачивается, легким жестом кисти откидывает пару тонких косичек за спину и принимается шагами измерять комнату. Клеменс настороженно наблюдает за ней.
- Переезд в комнату Джона был плохой идеей. - наконец говорит она. - Он за тобой не смотрит, как обещал...
- Аларик заставил меня убить ребенка.
- ...ты же не можешь позаботиться о себе..
- Ты меня слышишь?
- ...несамостоятельная глупая девчонка.
- Кайла?!
- М-м-м? - с самым раздраженным видом тянет она, упираясь руками в бока. - Что опять?
- Я убила ребенка, черт возьми! Почему тебе плевать? Это ведь ненормально!
Кайла выпячивает нижнюю губу и дует вверх, на свои волосы. Длинная челка плавно поднимается, а когда поток воздуха обрывается, опускается на глаза. Затем она возводит взгляд к потолку, делает пару глубоких вдохов и, подойдя к кровати Клеменс и Джона, присаживается на самый её край.
- Садись ко мне. - говорит она, похлопывая по одеялу рядом с собой. Клеменс, шмыгнув носом, подползает к девушке на четвереньках и опускается возле Кайлы, свесив свои тонкие ножки вниз. - Ты же умная девочка и понимаешь, что у нас за работа и какие могут быть неприятности, если ослушаться приказа. А ты, милая, всё сделала правильно. Иначе могло быть хуже, понимаешь? Намного хуже.
- Но я могла спасти... - с самым несчастным видом говорит она, тяжело вздыхая.
- Нет, не могла. Это не в твоей власти, Клеменс, запомни это и знай своё место. Тебе сказали убить - ты убиваешь. Вот и всё. А теперь давай, ложись спать.
Кайла вдвое больше Клеменс, выше её и сильней, но сейчас выглядит скорее как мать, укладывающую свою маленькую дочь спать. Разве что сказки не читает. Она накрывает француженку одеялом, целует в лоб и уже собирается уходить, как со стороны кровати до неё доносятся, должно быть, самые страшные слова, которые она только слышала в своей жизни.
- Почти все мои друзья пытались убить себя и мне ужасно стыдно, что я не пыталась. - Клеменс прикрывает веки. - Ты видела шрамы на руках Дилана? А Евы? А Джона? Это жестоко, что они хотели сделать это. И я рада, что не смогли. Но мне жаль, что я хочу жить и держусь за эту возможность.
Кайла молчит, но находит в себе силы, чтобы выключить свет, пожелать подруге спокойной ночи и выйти в коридор.
Но потом эта сильная на вид девушка опускается прямо на пол, упирается взглядом в этикетку на бутылке и позволяет слезам без причины литься из глаз.
***
Клеменс называли странной за то, что она вечно ходила в черном и практически никогда не мыла свои короткие белые волосы. У неё были необычайно добрый взгляд, даже слегка наивный, но жизнь, будь она проклята, испортила эту милую девочку и превратила её в настоящего монстра, машину для убийств.
У неё всегда были темные синяки под глазами, а сами глаза, огромные и изумрудно-зеленые, она совсем не красила. Да и вся её внешность не требовала никакого макияжа, будучи совершенной от природы - изящный нос, нежные губы и острые скулы.
После смерти Клеменс одним черным днем жизнь её друзей перевернулась с ног на голову. Они не понимали того, что ей, на самом-то деле, немало повезло - пусть её считали странной, пусть она имела зависимость, пусть жизнь вечно одаривала её проблемами, но эта девушка была и остается действительно любимой. И умерла она любимой.
Нельзя сказать, кто страдал сильнее всех, но стоит упомянуть тех, для кого она была больше, чем просто другом - Джонатана Эддингтона и Еву Альбре. Эти люди, может, смирились с потерей, но Клеменс оставила след на каждом из этих двоих. Как шрамы.
Джону достался алкоголизм, а Еве - глубокая депрессия вкупе с апатией.
Настоящее
- На самом деле, Джону пришлось изрядно попотеть, добиваясь нашего ангела. - с улыбкой произносит Тео, затягиваясь. Он выпускает дым одним коротким выдохом и мотает головой, рассматривая сигарету между своих пальцев. - А потом они начали одновременно бесить и умилять окружающих своими вечными поцелуями. Они целовались где угодно и когда угодно, даже на заданиях.
До того, как ко мне подошел Тео, я без дела шлялась по всему дому, ожидая, пока мне дадут хоть какое-нибудь задание. Но, как оказалось, приступать к работе я должна только в понедельник, а пока "иди куда хочешь и делай что хочешь, только под присмотром". Вот у нас и завязался разговор, который развивался и развивался, пока меня что-то не подтолкнуло спросить о том, кем была эта таинственная Клеменс. Ну а Тео не составило труда рассказать всю её историю от начала и до самого конца.