Даже обретя трупную синеву лицо Рашель Роберте не потеряло своей стервозной красоты.
Глава 22. Сегодня мы похоронили шлюху
Рашель лежит на кровати, раскинув руки в стороны, а её красивое стервозное личико выглядит совершенно спокойным и умиротворенным, таким, будто она просто уснула.
- Не-ет! - Дилан не кричит. Его голос внезапно стал походить на рычание раненного зверя, уже в следующую минуту он падает на колени рядом с кроватью и, не веря в происходящее, трогает рыжие локоны. Кажется, даже они потеряли свой блеск. - Рашель, нет!
Свою жизнь.
- О Господи, нет, нет, Рашель! Рашель, пожалуйста... - он берет её на руки и сжимает в своих объятиях, не позволяя никому подойти ближе. - Не бросай меня!
Ева тоже рыдает, прижав ладонь к губам, а Джон обнимает её, прижимая к своей груди, и не может смотреть на своего брата. Утешить двоих ему не под силу. И тогда ему на помощь приходит Майкл.
Блондин подходит к Дилану, сжимает его плечо стальной хваткой и прикрывает веки. Эддингтон вздрагивает.
- Отпусти её, брат. - спокойным тоном произносит парень. Брюнет отрицательно качает головой. - Дилан.
- Я не оставлю её! - кричит Дилан, прижимая к себе мертвое тело и целуя Рашель в макушку. - Пошли вон! Все! Вон!
Он касается каждого таким лютым взглядом, что я чуть ли не первой вылетаю из комнаты.
***
На похоронах собралось достаточно пугающее количество людей. Причем довольно обеспеченных, строгих и очень, очень взрослых. Правда, были здесь и те, кого никто не ждал.
Не сказала бы, что лицом он уж очень красив. Нет. У юноши, стоящего напротив, большие темно-серые глаза, острый нос, тонкие губы и квадратный подбородок с ямочкой. Темные волосы, скорее черные, чем каштановые, падают на глаза, и если бы не дорогой костюм и не перстень с витьеватой буквой "К", я бы приняла его за опрятного бездомного.
- Пора бы побриться. - именно с этой фразой он опустился на лавочку рядом со мной, закуривая.
А они похожи. Даже курят одинаково.
- Ты её брат? - интересуюсь я, запустив руки в карманы толстовки. - Магнус, верно?
- Верно. - кивает Магнус, затягиваясь.
- Она о тебе многое рассказывала.
- И что же?
- Что ты живешь в Германии, старший ребенок в семье и у тебя самое раздутое эго из всех её знакомых. И, что-то мне подсказывает, моих тоже.
- Могу поспорить только с Германией. Я путешествую по всей Европе. Приехал погостить на пару недель, а тут эта новость о Рашель...
- Вы были друзьями?
- Нет, что ты, конечно нет. - он загадочно так улыбается, откидывая пару отросших прядей с глаз. - Мы спали вместе.
- Ясно...
- Не смущайся. - говорит парень, хлопнув меня по плечу. - Скрывать мне нечего. Так а... ты давно видела мою сестрицу?
- Давно. Она же в Игрике осталась. - я хмыкаю, наблюдая, как на гроб бросают первый комок земли.
- Да? Я думал, родители увезли её в Икс. - Магнус инфантильно выпячивает нижнюю губу. - Странно, странно.
- Её тоже хотели в Берлин отправить, но что-то не вышло. Или передумали, не знаю. Не вникала. - я пожимаю плечами.
- Ладно. Всё равно придется ехать в Игрик. - он на секунду задумывается. - Не хочешь со мной? Могу подвезти.
Я поднимаю на лицо парня весьма красноречивый взгляд и качаю головой.
- Оу, - он будто бы понимающе поджимает губы. - Ты одна из... этих?
- А ты, как я погляжу, не в восторге от Дома.
- От него никто не в восторге. - парень закатывает глаза. - Толпа малолеток с петардами. Здесь, правда, есть таланты, но у них такие мизерные шансы выбраться из-под опеки Аларика, что...
- Понимаю.
- А ты давно с ними?
- Больше полугода.
Парень, присвистнув, хохочет.
- Новенькая? Яд. Но всё равно, - он запускает руку в карман, отводит взгляд, шмыгает носом и, достав из пиджака визитку, вкладывает её в мою руку. - Позвони, если решишь уезжать. Я подвезу.
Я опускаю взгляд на картонку и покорно киваю.
- Да. - подаю голос я. - Позвоню. Спасибо.
Магнус поднимается с места и, коротко взглянув на меня, обаятельно улыбается.
- Я передам Ребекке привет.
- Не нужно.
- Я всё равно передам. Она наверняка волнуется.
Я неопределенно пожимаю плечами, мол кто знает.
- Еще встретимся, Бруклин.
Магнус уходит, а мне остается только вспоминать, представлялась ли я, или он знал обо мне раньше.
Ребекка. Одно время наше общение с Ребеккой ограничивалось сообщениями и совместной работой над идеями, сюжетом и непосредственно самими произведениями. И всё бы хорошо, вот только замашки у нас были на "близкие друзья", коими мы, к сожалению, не являлись.
Мне всегда не хватало её присутствия в своей жизни, а ей было хорошо и без меня. Мне нужно было почувствовать себя нужной, а не "подругой", которой можно написать, когда тебе плохо. Я не понимала нашей дружбы, но мне всегда хотелось сказать Ребекке, что если бы она приложила хоть немного усилий и желания, мы стали бы довольно близкими друг для друга. Действительно близкими, а не "близкими друзьями по переписке".
Ребекка, к сожалению, стеснялась наших отношений, хотя всячески это отрицала. Она стеснялась привязанности, стеснялась, возможно, и того, что общается с кем-то вроде меня, хотела показать всем и вся, что общается она только избранными, но никому, что этот самый "избранный" - странная девочка из параллели.
У неё был (скорее всего и остался) жуткий скандальный характер, но ко мне она всегда относилась с определенным трепетом, возможно даже по-своему ценила, но я поняла одну простую вещь: нужно избегать привязанности к человеку, который легкомысленно относится к cамому понятию дружбы. Такие друзья не нужны. Настоящие же друзья готовы потерпеть неудобства и лишний раз написать или встретиться.
Даже не подозревая об этом, она меня отталкивала. Затем всё снова становилось чудесно, мы писали друг-другу по десять сообщений в минуту, созванивались и болтали обо всём и всех, но приходило время и она начинала делать вид, будто мы едва знакомы. В такие моменты Мел была моим единственным слушателем, но именно она была и есть одним моим настоящим другом.
Наше общение с Ребеккой редко приносило мне положительные эмоции в силу того, что она была вечно чем-то или кем-то занята, а я почему-то злилась. Почему? Не знаю. Просто злилась и всё, хотя понимала, насколько это неправильно.
Спустя какое-то время я подостыла и мне стало плевать. Я просто отвечала на сообщения, просто здоровалась, когда мы сталкивались в школе, и не чувствовала какой-то минимальной радости, когда мы наконец выбирались погулять. Она не стала чужой, но и перестала быть человеком, которому хотелось бы довериться. Но я всегда знала, что ей и этого достаточно.
Это что, дружба 21 века? Электронная дружба, которая измеряется мозолями на больших пальцах, а не светлыми воспоминаниями и пережитыми эмоциями. Да, так я думала довольно долго, пока однажды я не позвала её к себе и не призналась, что стала подрывателем. Тогда я в первый раз увидела действительно злую, а может и испуганную Ребекку Кэрролл, и поняла, что вот и пришел конец нашей "электронной" дружбе.
- Ты что, - тогда сказала она. - В самом деле... Брук, ты, мать твою, совсем ебнулась?!
Тогда я с улыбкой пожала плечами, а напряжение в комнате стало еще более плотным, таким, будто его можно было увидеть и потрогать.
- Кто тебя на это подбил? - со старательно-равнодушным видом спросила она, но, заглянув ей в глаза, я сразу поняла, что она из последних сил скрывает охватывающее её бешенство. - Кто?
- Никто меня на это не подбивал. - сказала я. - У меня своя голова на плечах и только я в ответе за свои решения.
На секунду мне показалось, что Ребекка прямо сейчас вскочит с места, ебнет меня по голове чем-нибудь тяжелым и просто уйдет, оставив "жертву" корчиться на полу от боли. Но этого не произошло. Она просто приподняла подбородок, сузила глаза и скривила губы. Так она молчала еще пару минут, прежде чем у меня лопнуло терпение: