- Ты же ненавидишь Дом.
- Мне нужен Дом. - упрямо повторяю я. - Дом в огне. Мне не нужны эти бессмысленные убийства бессмысленных людей, я не хочу спасать попавших в беду девочек, не хочу участвовать в этом всём. Я просто хочу домой. Хочу сжечь Дом и уехать. Я... Я просто не могу больше так жить.
Я ударяю кулаком по раковине. Мел вздрагивает.
- Я скучаю по Эвану. Он был, черт возьми, единственным, в ком я могла быть уверена. А сейчас я даже не могу сказать наверняка, что те мудаки меня не найдут и не прикончат за убийство главного уебка. И так всё время. Я выхожу на улицу, боясь, что меня узнают, затащат в подворотню и отомстят за всё совершенное. Но ведь... У меня не было выбора. Я не хотела становиться такой. Не хотела! А теперь, - я смотрю на свои ладони с едва видными бледно-красными следами. - Я будто больна бешенством. Боюсь света и людей. В голове всего одна мысль - бежать. Быстрее.
- Мы ведь итак бежим, Брук. - тихо говорит Мел.
- Нет. - я качаю головой. - Мы бежим из Дома. Нам нужно вернуться, чтобы закончить всё это. Я больше не буду бояться света и людей, если убью тех, кто в этом виноват.
Брюнетка опасливо смотрит на меня.
- Они были нашими друзьями.
- Они были твоими поставщиками. - обрываю я девушку. - Людьми, которые заставили тебя гнить заживо. Заставили привязаться, а затем отпустили. Беги, Мел! Беги куда хочешь, принимай что хочешь, доставай деньги откуда хочешь! Мы, как твои друзья, помогли тебе подсесть, а что с тобой будет дальше - не наша проблема! Это ведь дружба, так? Значит, у нас с тобой какая-то фигня. Нифига это не дружба. Шаблон не тот.
Я утираю лицо жестким полотенцем.
- Я не хочу участвовать в этом, Брук. Теперь ты бежишь сама. - говорит Мел, выходя из комнаты и хлопая дверью. А мне остается только улыбаться своему отражению.
- Нет. Я не одна. - шепчу я в пустоту, касаясь кончиками пальцев прохладной глади зеркала.
Глава 27. Я люблю тебя
Я сижу в ресторане, неторопливо попивая воду и ожидая заказа. Рядом сидит девица, с которой мы познакомились пару дней назад.
- Так вот, этот урод мне так и сказал: "Или снимаешь драгоценности, или я стреляю!"...
- Я умираю, Брук!
- Не умираешь.
- Нет, я умираю! - Мел дергает головой и издает протяжный крик. Ударяет саму себя рукой, но я сжимаю её запястья еще сильнее. - Я больше не могу-у!
- Нет, Мел, ты сможешь. - я остаюсь бесстрастной, не замечая, как от напряжения выступают вены и краснеют глаза от наступающих слез. - Слушай меня, Тот, слушай меня! - я сжимаю подбородок подруги двумя пальцами и она переводит судорожно бегающий, встревоженный и затравленный взгляд на меня. - Ты всегда меня поддерживала и помогала. Пришла моя очередь...
Я подношу стакан к губам, делаю пару глотков и, фыркнув, качаю головой, мол действительно, что за безобразие. Но, глядя на свою новую знакомую, меня тоже посещает желание её обокрасть - в её ушах, на шее и пальцах едва заметно блестит золото. Сколько же денег...
Однако мысли снова уносят меня подальше, ко всему пережитому негативу. Я с трудом заставляю себя обратить хоть немного внимания на своего странного работодателя и вслушаться в её слова.
Знаете, могу поклясться, что ни одному киллеру не доставляет удовольствия иметь дело с представительницами прекрасного пола. Они долго ходят вокруг да около, чего-то опасаясь, без конца болтают, болтают и болтают, выливая на наемника целый ушат ненужной информации. И только потом, обязательно намеком, говорят, что можно преступать. Конечно, бывают исключения, но их очень уж мало.
- Так вот... Спасибо. - она отвлекается на подошедшего официанта и бегло улыбается, разглядывая своё блюдо. - Сделаешь всё быстро и без свидетелей - получишь даже больше суммы, о которой мы изначально договаривались. Эм, это вроде проценты называется, да? Или надбавка. В общем, не суть...
Мой взгляд падает на темный экран мобильного. Подавшись порыву, я беру телефон в руки и совершенно неохотно открываю телефонную книгу, разыскивая там нужный номер.
Нет. Нельзя.
Пальцы замирают на расстоянии миллиметра от кнопки, сердце сжимается от жалости и желания услышать Его голос. Даже неважно, что именно Он будет говорить. Лишь бы ответил. А я могу и помолчать.
Нажав на соседнюю кнопку, я, тяжело вздохнув, ввожу короткий текст. Такой понятный, но такой сложный. Если подумать, а вдруг у меня не будет возможности сказать это вслух?
"Я хочу встретиться"
Нет. Не то.
Я стираю текст и, закусив губу, ввожу новый:
"Я скучаю". И уже спустя пару секунд на месте этих слов появляется новая мерцающая надпись: "Я люблю тебя".
А люблю ли?
Подняв взгляд на официанта, который принес мой заказ, а затем и на девчонку напротив я осознаю, как же мне сейчас не хватает Его поддержки. Плевать, в чем именно она будет выражаться. Пусть даже посмеется надо мной.
Я, проклиная всё на свете, отправляю своё первое в жизни признание в любви. Сам факт того, что я пишу об этом в сообщении, кажется мне смехотворным, но от этого не менее страшным. А вдруг Он не испытывает того же? А вдруг Ему плевать?
Открыв отправленное сообщение, я перечитываю его снова и снова. От страха начинает подташнивать, сомнения влезают в голову, всё внутри словно переворачивается.
Я люблю Его. А Он, наверное, даже не вспоминает моего имени.
***
Дома холодно. Я грею руки о чашку кофе, листая скудное досье своей будущей жертвы. Фотография вызывает у меня полуулыбку - ну неужели прошлое дало о себе знать?
На фото изображен страшненький молодой юноша. С нашей последней встречи Эндрю заметно постарел, осунулся и сильно похудел. Из-под верхней губы торчит подковка, жидкие волосы торчат во все стороны. Это лицо не заставляет моё сердце наполниться тоской или скорбью. Скорее отвращением. Теперь-то я понимаю, что не только моё настоящее паршиво. Прошлое тоже, мягко скажем, не ахти.
Я выхожу из дома поздно вечером и направляюсь в тот самый район, где по рассказам клиентки она наткнулась на грабителя. Контингент здесь подходящий - несколько начинающих бандитов-малолеток, наркоманы и бомжи вперемешку. А вот и Эндрю! Валяется под стенкой, кутаясь в дырявый плед. Его трусит, глаза плотно сомкнуты, зуб на зуб не попадает. Я склоняю голову набок, разглядывая его лицо. За грудиной что-то человечно сжимается, когда я присаживаюсь на корточки рядом с ним.
- П-пожалуйста, - шепчет он. - Вызовите скорую. Прошу.
Кажется, мне его жаль. Я уже не уверена. Он был довольно мил со мной, любил Нэнси, но, похоже, она уже загнулась в подобных условиях. Бедные дети. Сейчас все тонут в помоях бедности.
Чертова война. Чертовы люди.
- У тебя руки гноятся, дружище. И ноги. - говорит сидящий рядом бомж. Он харкает на землю и обращает взгляд на меня. - Бедный, да? Так жаль таких.
Даже бездомному жаль наркоманов. Какая ирония.
- И ведь ничем не поможешь. Они всё равно вернутся к такой жизни. - продолжает мужик, ложась набок в своей коробке. - Вместе с дозой они пускают в кровь что-то ещё. Будто с наркотиками из них попадают... Какие-то... Животные гены.
- О чем Вы? - спрашиваю я.
- Недавно здесь два ребенка подрались. Мальчик и девочка. Мальчик откусил девчушке нос. Не могли поделить марки. - запросто отвечает бомж.
- А этот? - я киваю на Эндрю.
- А этот лежал здесь и пытался найти ещё чистую вену. Дурашка. - гогочет бездомный.
Вдруг до меня доносится какой-то отвратительный запах. Я морщусь и встаю на ноги.
- Я ведь помогаю. Помогаю людям. - говорю я бомжу. - Понимаете?
Я достаю из кармана куртки пистолет с глушителем и делаю выстрел прямо в голову Эндрю, а затем без преград сворачиваю на дорогу и ухожу подальше.