— ладно. Много лет назад делали так: брали маленькую фляжку. — Азуми пальцами показала сантиметров пять. — Наполняли чистой водой, её чистили энергией ци, потом расскажу как. Вырезали деревянного человечка, покрывали рунами и помещали внутрь фляжки. Носили на шее, когда была нужда, напитывали руны энергией и защита начинала работать.
— вот это сложность. Кто ж до такого додумался только?
Азуми пожала плечами. В этот момент вернулась Хина.
— ты ещё здесь. Есть успехи?
— нет. Пойду, пожалуй, домой. Есть о чём подумать. — Встал я и направился к выходу. — До завтра.
— пока. — хором сказали девушки.
Глава 22
Дома я быстро привёл себя в порядок и поужинал. Лира протянула мне чашку с чаем и сказала:
— Эван, ещё раз хочу попросить прощения за Эльву. — Как почувствовала, что сегодня я пойду к ней в гости. — Она не была такой, изменилась пару месяцев назад, стала раздражительной, скандальной. Что случилось не знаю, до этого она была очень хорошей. Я так говорю не потому что она моя сестра. Все в округе её уважали, она многим помогла, а потом, как подменили.
Я молча кивнул, внимательно смотря на женщину. В глазах не было страха, что её разоблачат в чём-то, взгляд не бегал, смотрела прямо и спокойно.
— хорошо, бабушка Лира, не переживайте. Всё будет хорошо.
В комнате облачился в тёмную рубаху и штаны, специально купленные в лавке одежды. Навязал тёмный, шёлковый шарф на шею, так чтобы можно было накинуть на голову и скрыть лицо в виде балаклавы.
— Авдот, что скажешь о Эльве? Можешь подтвердить слова Лиры? — спросил домового, когда он появился.
— да, это правда. После появления проклятья её поведение сильно изменилось. — Кивнул лоа.
— есть предположения кто навёл проклятье?
— нет. Может быть Лябун знает. — Пожал плечами Авдот.
— ладно, пусть он меня встретит у дома Эльвы около двух ночи. Я сейчас прилягу отдохнуть, а ты меня заранее разбуди.
— добро, шаман.
За час до встречи с Лябуном я тихонько выскользнул из дома и тенью скользил по пустынным улочкам Тикруна. Несколько раз замирал в тени подворотен, пропуская стражу и запозднившихся прохожих.
Практически у цели нырнул в узкий, неприметный переулок и нос к носу столкнулся подозрительной фигурой. Человек тоже был весь в тёмной одежде и с мешком в руке. Он икнул от неожиданности и его рука нырнула к левой стороне пояса. На рефлексе я ткнул его пальцами в горло, сделав шаг влево и вперёд ударил кулаком в весок, действовал аккуратно, убивать не хотел. Человек стал оседать, я подхватил тело и бережно уложил. В неверном свете луны обшарил тело, на поясе висел нож и небольшой кошелёк, его забрал себе. В мешке лежал какой-то хлам, статуэтки, пустая шкатулка, писчие принадлежности, книга, дорого украшенный кинжал. Если это тащил ночью вор, а мужик никем другим быть не может, значит чего-то хлам стоит, но мне он не нужен. Бросил мешок и пошёл дальше.
Возле приметных ворот, которые описывал мне Авдот, на лавочке сидел домовой и мотылял ножками, ждал меня.
— привет, Лябун. — Выскользнул я из тени и сел рядом с ним.
— приват, Эван. — Махнул он ручкой.
— спасибо, что помогаешь. Скажи, когда проклятье появилось у Эльвы?
— давно, но оно было маленьким и почти не заметным. Я заметил пятнышко проклятья лет десять назад. Оно понемножку увеличивалось. Резко выросло пару месяцев назад и тогда Эльва слетела с катушек, начались скандалы и неадекватное поведение.
— с чем связываешь? Может быть, кто-то приходил или она сама догадывается о чём-то?
— тут думать не чего! Золото и цепь, которые она своровала у мужа. Деньги Эльва потихонечку подворовывала всегда. Тут серебрушку у мужа из кармана вытащит, там из кошелька незаметно пару медяшек возьмёт и складывала, не тратила. Накопит мелочь, пойдёт, поменяет на золотой.
— ух ты.
— да. Вот потихоньку и копилось, не особо заметно было. К тому же, Эльва была всегда доброй и чуткой. Помогала людям, чем могла, участвовала в общественной жизни. Её многие уважали и вспоминали добрым словом, сидя дома на кухне, уж мы домовые это знаем. Не спрашивай, как это уживалось в одном человеке, но факт. Проклятье, то прибавлялось, то уменьшалось. А когда она не смогла устоять и упёрла у пьяного мужа цепь, проклятье рвануло, как гнойник и стало раз в пять больше. Ну и поехало.
— она так мужа ненавидит?
— нет, что ты? Любит, но вот такой выверт, воровала только у него. — Пожал плечами Лябун.