Кузнец и сеньор Рикардо, по моим эскизам, справили мне нужные инструменты и небольшие необходимые мне станки для ювелирного дела. А что-то я привезла из путешествия, выкупив у вдовы ювелира оборудование её мужа. Я просидела не один месяц, налаживая и оттачивая работу всей мастерской. Мы что-то доделывали, меняли, доводили до совершенства.
В комнате выложили небольшую печь, в ней я готовила модельный воск из пчелиного воска и стеарина, а стеарин в свою очередь получала из местной мыльной хозяйственной смеси и виноградного уксуса, так же выпаривая их на водяной бане.
Улучшала формулу и пропорции модельного воска, добавляла туда пудру местных красавиц, так как она была сделана из талька и даже пробовала добавить просеянную муку тонкого помола. Бесконечно делая записи рецептов. В общем, в конечном результате получила материал, который долго застывал, при этом вначале был похож на наш пластилин, и это было удобно. Я лепила модель вначале, как общий образ, согласно моим же эскизам и зарисовкам, затем на застывшем за несколько дней ювелирном воске вырезала мелкие детали будущего украшения, готовый прообраз шлифовала до зеркальной гладкости и необходимой точности.
Дизайн моих украшений был более изысканным и утонченным, чем те, что носили окружающие. Он был навеян мне воспоминаниями о тех украшениях, которые я видела, когда то в другой жизни и восхищалась ими.
Самородки, что я нашла в горах, оказались флюоритами. Для огранки минерал подходил он был мягким с широкой цветовой палитрой, а я была очень неопытным огранщиком, и тёмными зимними вечерами, а то и ночами в башенке долго горели свечи. Флюорит меня покорил своими переливами, некоторые экземпляры, найденные мною, были очень достойного, ювелирного качества. Восхищали экземпляры в тёмном, изумрудном цвете, несколько минералов было цвета танзанита, это была яркая фиалка с малиновыми переливами.
Остальные были не однотонными, подчас фиолетовая палитра переходила в бирюзу и чёрный кофе, но при этом самоцветы были удивительной чистоты. Всё, что нашла, я разобрала, классифицировала. Минералы, которые имели ювелирную ценность, огранила на своем мини станке, как же не хватало мне помощника, но доверить, и открыто показать свое производство я могла только сеньору Рикардо. Он — то иногда и помогал мне на станках, а потом, видя как это тяжело, улучшал конструкцию, придумывая всё новые и новые детали с кузнецом.
Ночами и вечерами я чертила эскизы будущих ювелирных украшений, а днём, когда яркий свет заливал комнату, пилила, шлифовала, резала по воску и отливала первые пробы в серебре, что купила в дороге. Так рождалась, моя будущая первая ювелирная коллекция. Хотя это конечно очень громко сказано коллекция, но, тем не менее, весь процесс шёл вручную, а это было очень трудоемко и медленно. В общем, работала не покладая рук.
Первый ювелирный гарнитур я преподнесла графине Жанне и нашим маленьким ангелочкам на их годовщину. Это была цепь с кулоном и обручальный перстень для мамы. А Анжелик и Антонио получили два католических крестика инструктированные самоцветами на шелковых шнурках с маленькой серебряной застежкой. Украшения были из золота, пришлось для этого вытащить из запасов большую золотую монету.
Подвеска и перстень Жанны были выполнены в одном стиле. К гарнитуру подошли минералы цвета танзанита, фиалковые с сиреневыми, голубыми и малиновыми переливами, в крупной огранке, они притягивали взгляд, цепляли, как говорят в народе. Это было дорого и необычно, но графиня была достойна такого подарка. Обручальный перстень, она практически не снимала. Любуясь изделием.
Жанна взвалила на себя очень много хозяйственных вопросов, её этому учили с рождения, девушка аристократка умела вести хозяйство, и этому в монастыре меня не учили. А она знала как спокойно, и с должным достоинством отдавать подробные приказы прислуге. Её беспрекословно слушались. Знала как учесть остатки продуктов, составлять меню, учитывать продукцию с фермы вместе с сеньором Рикардо и излишки отправлять на рынок. У меня от всего этого кругом пошла бы голова.
Дети были присмотрены, няни и слуги держались в строгости, но перебора с этим не было. Графиня была всегда корректна, но тверда в своих решениях. Видя, что творчество меня захватило полностью, давала мне на это время
Постепенно графиня де ла Гутьеррес превращалась в прекрасную мать и хозяйку. А еще она была очень красива, с тонкими благородными чертами лица, с прекрасной фигурой могла покорить любого. После родов графиня быстро пришла в форму, и при этом просто расцвела.
А я считала, что пора нам снимать траур, сеньора Адория создала под ювелирный гарнитур достойный наряд для Жанны. Как же было прекрасно, что под одной крышей нашего такого уютного дома собралось столько творческих личностей.
Итак, наши запасы шёлка слегка поредели, но в одно прекрасное воскресное утро в святой храм вошли женщины в платьях, отшитых в одном стиле, но разных по цвету и содержанию. Это конечно были все оттенки синего серого и белого цвета. Жанна в платье цвета василькового сапфира из дорого шелка со скромным жестким кружевным воротником в форме открытой ракушки, и в ювелирном гарнитуре моего изготовления, она выглядела очень изыскано. Мы же с сеньорой Адорией были одеты скромнее, но не менее достойно. Дети были так же в костюмчике и платье, имитирующие взрослые фасоны. Всё внимание на службе было на графскую семью.
Близнецам же вся эта житейская мишура была очень не привычна, и они, мягко говоря, были не в восторге. Няни предприняли много усилий, что бы дети забыли, что что-то происходит. И на них все смотрят. Женщины в униформе из шелка серого цвета не спускали с рук близнецов, а маленький серебряные погремушки оказались очень даже большим подспорьем.
После службы подошли к священнику. Мы первый раз появились с детьми в часовне на общем обозрении. В нашем доме была своя небольшая, домашняя католическая часовня для вознесения молитв, оборудованная в средней башенке дома, она была открыта для всех, в том числе и для наших служащих, в нее вела центральная лестница. Иногда святой отец приезжал к нам, проводил там службу и оставался на обед, общаясь с детьми.
Но это был первый выход в свет с детьми, горожане рассматривали нас, на мой взгляд, весьма доброжелательно, но особенно не сводили глаз с графини.
Представители некоторых семей попросили падре представить их. Так завязалось несколько знакомств, мы же всем дали понять что будем стараться и в дальнейшем придерживаться того образа жизни, к которому привыкли. А привыкли мы к уединению и это нас устраивало. Так был снят траур с семьи погибшего графа Антонио де ла Гутьеррес.
Графиня отлучилась на приватную беседу с падре, а мы вышли на улицу.
Юный апрель, безоблачное небо, весенние деньки. Теплые накидки уже хотелось расстегнуть и подставить лицо солнышку, но все это можно сделать дома в саду, а сейчас этикет, вежливые улыбки, сдержанные движения и минуты ожидания.
Маленький Антонио смотрел мне в глаза, и казалось, все понимал, он перестал капризничать, а глядя на него и Анжелик успокоилась.
По лицу, вышедшей из храма Жанны я поняла, что она расстроена и очень озабочена, когда подошла к нам в глазах ее плескалась тревога, мышцы лиц были напряжены. Но графиня, улыбаясь всем приветливо, взяла на дрожащие руки потянувшуюся к ней Анжелик и тихонько прошептала мне:
— Дома — вот это выдержка.
Глава 15
Глава 15
Дорога показалась мне нескончаемой и длиной, однако все мы оказались, наконец, то дома.
Жанна попросила, что бы няни занялись детьми. Так же отдав распоряжения всем служащим и заняв их какими либо делами, сказала, что поможет мне с платьем.
Но маленький Антонио вцепился в Адорию и не дал себя спустить с рук, Анжелик спала на руках у няни и та с ней удалились в детскую. Сеньора на руках с малышом Антонио пошла с нами, и мы все оказались в моих комнатах, а затем и в кабинете. В нём не возможно было нас подслушать: