Письменный стол был настоящего старинного дерева и отличался мужественными скупыми линиями. На нем стоял компактный, не бросающийся в глаза компьютер, соединенный с блоком связи.
За столом в кресле с высокой спинкой, обитом такой же кожей цвета сливочного масла, что и кушетка, сидел Уилфрид Б. Айкон.
Густая белоснежная шевелюра венчала сильное лицо с квадратной челюстью. Он был в темно-синем костюме и белой рубашке в тонкую красную полоску. Серебристая рукоятка торчала из пиджака, вокруг нее расплылось небольшое красное пятно треугольной формы, подчеркивающее нагрудный карман.
Крови было совсем немного, и Ева поняла, что удар попал точно в сердце.
2
— Пибоди! Я пойду возьму рабочие наборы и доложу о случившемся.
— Кто его нашел? — спросила Ева у Айкона.
— Пия. Его секретарша. — Выглядел он, подумала Ева, как человек, получивший удар в живот пневматическим молотом. — Она… она немедленно связалась со мной, и я бегом кинулся сюда.
— Она прикасалась к телу? А вы?
— Я не знаю. То есть, я хочу сказать, не знаю, прикасалась ли она к нему. Я… я — да. Я хотел… Я должен был проверить, нельзя ли что-нибудь сделать.
— Доктор Айкон, я вынуждена просить вас сесть вон там. Сочувствую вашей утрате, но сейчас мне необходима информация. Мне нужно знать, кто видел вашего отца последним, кто был с ним в этой комнате. Мне нужно знать, когда у него была назначена последняя встреча.
— Да-да. Пия проверит по его расписанию.
— Мне нет нужды проверять. — Пия справилась со слезами, но ее голос все еще звучал глухо. — Долорес Ночо-Кордовец. Ей было назначено на одиннадцать тридцать. Я… я сама ввела ее сюда.
— Сколько она здесь пробыла?
— Вот этого я точно не знаю. В полдень я ушла на обед, как всегда. Она сама настояла, чтобы ей назначили на одиннадцать тридцать, и доктор Айкон сказал мне, что я могу идти на обед, как обычно: он сам ее проводит.
— Она должна была пройти через охрану.
— Да. — Пия поднялась на ноги. — Я могу узнать, когда она ушла. Сейчас проверю по записям. О, доктор Уилл, мне так жаль!
— Я знаю. Знаю.
— Вы знаете эту пациентку, доктор Айкон?
— Нет. — Он потер глаза пальцами. — Нет, я ее не знаю. У моего отца было не так уж много пациентов. Он практически ушел на покой и только консультировал и ассистировал, если попадался интересный случай. Он по-прежнему является… являлся председателем совета директоров этой клиники и членом правления нескольких других. Но последние четыре года он почти не оперировал.
— Кто мог желать ему зла?
— Никто. — Айкон повернулся к Еве. Его глаза были полны слез, голос дрожал, но он все-таки держался. — Абсолютно никто. Моего отца все любили. Пациенты на протяжении пятидесяти лет его обожали. Они его на руках носили. Он был весьма уважаемым членом медицинского и научного сообщества. Он менял жизнь людей к лучшему, лейтенант. Он не только спасал их, он их совершенствовал.
— У некоторых людей бывают нереалистичные ожидания. Кто-то приходит к нему, требует невозможного, не получает этого и обвиняет врача.
— Нет. Мы очень тщательно отбираем всех, кого принимаем в этой клинике. И, честно говоря, мало есть на свете ожиданий, которые мой отец счел бы нереалистичными. Он умел делать то, что другие считали невозможным, и не раз это доказывал.
— Личные проблемы. Ваша мать?
— Моя мать умерла, когда я был еще ребенком. После этого он так и не женился. Конечно, у него бывали связи. Но, образно говоря, женат он был на своей науке, на своей работе, на своей мечте.
— Вы единственный ребенок?
Айкон чуть заметно улыбнулся.
— Да. Мы с женой подарили ему двух внуков. У нас очень дружная семья. Даже не представляю, как я скажу Авриль и детям. Кто мог сделать с ним такое? Кто мог убить человека, который всю свою жизнь помогал другим?
— Вот именно это я и собираюсь выяснить.
Пия вернулась, на несколько шагов опередив Пибоди.
— Мы зафиксировали ее проход через пост охраны на выходе в двенадцать девятнадцать.
— Съемки есть?
— Да, я уже попросила охранников прислать диски сюда, наверх… Надеюсь, я поступила правильно, — обернулась она к Айкону.
— Да, благодарю вас. Если хотите уйти домой…
— Нет, — перебила Ева, — вы оба нужны мне здесь. Вы не должны никому звонить и отвечать на звонки, не должны ни с кем разговаривать, в том числе и друг с другом, пока я не закончу опрос. Детектив Пибоди отведет каждого из вас в отдельное помещение.
— Дежурный наряд уже поднимается, — сказала Пибоди. — Это обычный порядок, — пояснила она. — Нам многое нужно сделать, а потом мы поговорим с вами обоими, получим ваши заявления.