— Никакой проблемы, крошка.
Он выпускает меня из рук, и я шатаюсь направляюсь обратно в ресторан. Позади чиркает зажигалка — кажется, Макс снова собрался курить.
— Анастасия Владимировна, — произношу настойчиво уже у самого входа, так, чтобы он не смог достать меня, — на работе только так. Или ты не сможешь проявить уважение к той, которую трахал однажды?
Не знаю, как хватило смелости для этих слов. Но Максим, кажется, почти давится сигаретой, и закашливается за моей спиной. А я хватаюсь за ручку, и…
— Не однажды, сладкая. И пиздец как хочу еще. Именно поэтому вы, Анастасия Владимировна, так старательно пытаетесь сбежать?
Он усмехается, а я просто хлопаю дверью, возвращаясь в зал. Ненавижу! И ума не приложу, как мы будем вместе работать… Но точно сделаю все, чтобы больше вот так не позориться.
Глава 7
Не умею жить по-другому
Лучше прямо, а душою в строки
Я не провожал тебя до дому
Потому что думал, у нас разные дороги.
Максим
Сука.
Когда я возвращаюсь в ресторан, Насти, разумеется, нигде не видно. Становится незаметной у этой крошки получается лучше всего, кажется, и я не удивлюсь, если она уже вызывает такси, пока я выкуривал злосчастную сигарету.
А после еще минут десять тупо пытался прийти в себя.
Что на меня нашло там, а? За что я втапливал Ангелочка, методично пытаясь переложить вину за эту встречу? Зачем мне вообще понадобилось искать виноватого? Или это мой всратый характер, который по жизни ставит стену между всем приятным и человечьем, не давая насладиться хорошими эмоциями?
Я повсюду ищу подвох. В любых комплиментах, похвалах, и особенно, блять, в таких вот совпадениях. Ну как вдруг два человека, которые жили друг от друга на таком расстоянии, и преодолевали кучу километров, чтоб увидеться, вдруг оказались запредельно близко?!
Чертыхаясь, нахожу глазами Киру (вот ее-то даже выискивать не нужно, издалека видно!), и направляюсь к ней. Она уже отпустила от себя Александра Дмитриевича, и теперь вовсю ведет светскую беседу с остальными редакторами, не испытывая никаких трудностей в том, чтобы чувствовать себя своей здесь.
Вот за это я когда-то в нее и влюбился. На одной из сборищ, где были творческие и научные люди, она была в центре внимания, при чем не внешностью или громким поведением, а умом, обаянием и притягательной харизмой. Помню, как она вышла на балкон, и я через секунду отправился за ней — чтобы хоть немного побыть вдвоем.
И вот она курит, такая молодая, но уже замужняя и с ребенком, а я смотрю и любуюсь ее ровной улыбкой, и блестящими глазами. Она была прекрасна тогда — и на мой вопрос о поцелуе просто кивнула, прикрыв глаза. Наша первая встреча закончилась именно так — ее нежными губами на моих губах, и молчанием при всех об этом. Мне тогда казалось, что я влюблен больше, чем когда-либо — и тогда же вечером я узнал, что с мужем у них проблемы, и Кира на грани развода.
Она и развелась вскоре. Правда, тут же нашла другого — а мне досталась лишь ее улыбка, и пустое «извини» на признание. Не сказать, чтоб я убивался — но когда тебя посылает со всеми серьезными намерениями в одно хуевое «извини», то как-то веры в чувства поубавляется.
А теперь вот она уже сама летит ко мне навстречу, как только видит из-за спины коллеги.
— Ну как, захомутала шефа? — спрашиваю, когда она уже рядом, и очень стараюсь, чтоб мой голос не звучал зло.
Не получается. Кира чуть изгибает брови, и принюхивается, морща носик.
— Твои сигареты пахнут так крепко, будто ты все еще куришь, — все же выводит она улыбку, и хватается за мой локоть, — а с Александром Дмитриевичем мы отлично пообщались. Он обещал позвонить, как только у него появится время для эфира…
— Чудесно.
Она снова хмурится, когда я прерываю ее поток новостей, и веду к выходу. Нахуй это продолжение банкета — хочу домой, скинуть злость и напряжение, и Кира мне в этом поможет…
— Мы не останемся?
— Зачем? Появились, показались, теперь пора открыть бутылку в более интимной обстановке.
Я нарочно веду носом ей за ухо, вдыхая сладкие духи, и зачем-то сравнивая их с запахом от Насти. Когда мы были вдвоем в съемной квартире, никаким парфюмом от нее не пахло — лишь гелем для душа, да телом, которое я мог глотать до умопомрачения.
Сегодня, правда, я смог уловить легкий запах духов, когда она оказалась близко — и это было явно что-то ее, личное и раскрывающееся так только на ее коже, подчеркивая истинный запах, а не перебивая его. Никакой привычной цветочности или сладости — лишь осенняя пряность и свежесть, которая до сих пор кружила мне голову.