Кому он пишет? О чем так озабочен? И долго еще мы, работая в одной редакции и являясь соседями, будем вот избегать друга друга?
Максим делает еще одну затяжку, а затем словно дергается, и резко поворачивается ко мне. Его глаза — каре-зеленые, но издалека просто карие, — прожигают меня насквозь, а бровь подлетает наверх, словно спрашивая: «Чего тебе?».
Я поспешно отворачиваюсь, ругая себя за слабость, и тут же вижу идущего навстречу Рената. С ним наше общение тоже пока на паузе — слишком загруженная неделя у каждого.
— Ну, как ты? — он встает рядом, держа руки в карманах модного пальто, с идеально уложенными блондинистыми волосами, — завтра твой день. С нетерпением жду выступления.
Я слабо улыбаюсь, чувствуя тошноту от паники, слабость, и осознание, что сейчас за мной наблюдают.
Хотя вот последнее меня вообще волновать не должно!
— Ага, — киваю, и чуть-чуть тру лоб ладошкой, — слушай, а это всегда так — ощущение, будто тебя завтра казнить будут, а не выслушивать идеи?
Ренат смеется, и кивает в сторону своей машины, явно предлагая подвезти. Я киваю — сегодня слишком слякотно, а от моего дома до садика ближе, чем от работы.
Мы усаживаемся в теплый салон красного Пежо, и мужчина делает печку горячее, явно каким-то нутром чувствуя, какой я мерзляк.
— На самом деле, потом привыкаешь. — Отвечает он на мой риторический вопрос, когда я начинаю легче дышать, — я вот вообще не парюсь — просто сам веган, и знаю, что будет интересно таким, как я. Поэтому обычно мои статьи «заходят» — и у главреда нет ко мне вопросов.
Он подмигивает, вырудивая с парковки, а я затихаю, раздумывая над его словами. А ведь он прав, черт возьми. Очень сильно прав…
— Кстати, на счет завтра. Если все пройдет удачно — когда все пройдет удачно — хочу угостить тебя смузи в одном крутом месте. Удобно будет?
Я улыбаюсь его непрошибаемой уверенности, даже учитывая, что ни разу не написала ему за неделю. Мне приятно такое — никто не любит долгомнущихся мужчин.
— Давай решим завтра, ладно? Я честно не против, просто пока ни о чем другом думать не могу.
— Понимаю. — Ренат тормозит рядом с моим домом, и поворачивается всем корпусом, демонстрируя широкую грудь, — ничего страшного, потому что уверен — ты справишься круче, чем сама думаешь. Удачи.
— Спасибо. — Киваю я, покидая машину, и дожидаясь, пока он отъедет.
Боже, а можно мне еще немного его уверенности во мне, и тогда я сама, наконец, поверю? Потому что, кажется, у меня снова появились силы…
Забрав Машу, и наобнимавшись с дочкой на диване, я кормлю ее ужином, и мысленно витаю в своих статьях.
«Я сам веган, и поэтому знаю, что интересно таким же».
Я наблюдаю за Марусей, что уплетает макароны с сыром, и смотрит в этот момент мультики. Не очень полезно — но ребенок улыбается, и съедает все до крошки — а значит ляжет спать сытой и довольной.
А что еще нужно маме, кроме этого?
Я замираю, боясь спугнуть вдохновение, и даже не беру в руки ноут, а хватаю блокнот с ручкой. Быстро строчу только что пришедший в голову заголовок — и затем накидываю ключевые мысли, из которых сегодня ночью должна родиться статья.
Я ведь сама мама, верно? Работающая. Вечно занятая и уставшая. И я знаю, чего на самом деле боятся такие-же. И что написать, чтобы дать понять — вы не одиноки, и не плохие, и совершенно точно не хуже других мам…
Я укладываю Марусю, а затем пишу половину ночи, тихо радуясь словам Рената, своей дочке и опыту, который помог мне, кажется, найти то, что нужно.
А затем засыпаю. Впервые спокойно — и сплю оставшуюся половину ночи под привычный испанский голос в наушниках, не просыпаясь до самого будильника.
Глава 11
Настена
— Так, давайте начнем. Твою мать, где Аллаев?
Александр Дмитриевич широким шагом проходит к своему креслу, и оглядывает совещательный зал. На самом деле, его вопрос мог бы содержать поменьше нервов — из пяти совещаний Максим опаздывает стабильно на два.
Правда, всегда по какой-то веской причине, поэтому по-настоящему выговорить ему за это никто не планирует.
— У него интервью сегодня на утро, — сообщает Сережа Косоруков, юморной дядька под сорок, и, кажется, один из тех, с кем много общается Максим, — уехал в какой-то институт, предупреждал, что опоздает.