Охуенно. Домашняя Настя — мой любимый вид этой женщины, как ни крути.
— Ту есть кто-то еще? — шепот этой самой женщины заставляет меня улыбнуться, а Марусю — крепче прижаться к матери.
— Я говорил тебе, что живу не один.
Еще в самом начале, в переписке. Может, не запомнила? Или просто не ожидала, что все будут дома сейчас?
Я не даю ей шанса все обдумать или смыться. Просто беру за плечи — и веду в сторону гостиной, где сейчас собралась вся семья, и куда я сам заглядываю крайне редко.
— Так, сумасшедший дом, затихаем и знакомимся — наша новая соседка напротив, Настя с дочкой. Переехали недавно, и оказались не готовы к нашим ежемесячным апокалипсисам. Так что я за свечками — а вам смотреть, но руками не трогать.
Я наблюдаю, как моя маленькая мама, которая ростом не выше Насти. Смешно прижимает пальцы к груди, а Ирина отрывается от настолки с младшим Владиком, и тоже смотрит на гостью. Старший Костя, сидя в кресле лишь на секунду поднимает взгляд от телефона — и затем снова утыкается в него.
Отлично. Пусть знакомятся, а я сматываюсь.
Мне кажется, я спиной чувствую, как Настя взглядом прожигает мою спину, но все равно поскорее ухожу. Не люблю все вот эти семейные представления — знакомства, охи-вздохи, и прочее. Моя семья не кусается, Настя с Машей тоже, так что справятся и без меня.
В кладовке я быстро достаю несколько фонариков, свечи, кидаю в пакет повербанк, и еще на всякий случай спички. Ну а вдруг у нее даже нечем поджечь эти самые свечки…
Когда все собрано, а еще пару минут стою в кладовой, дожидаясь сам не зная чего. Просто… Некомфортно возвращаться. Они уже проскочили стадию знакомства? А если да, то не стоят ли в неловком молчании?
Но, кажется, это только у меня проблемы с коммуникацией, потому что по возвращению в гостиную я застаю прямо-таки идеалистическую картину. Марусик, которую выпутали из одеяла, стоит рядом с моей мамой и Владиком, пальчиками трогая фигурки на игровой доске. Не пытаясь убрать или схватить — а просто с интересом трогая, изучая игрушечных человечков. А Настя сидит прямо на полу рядом — наблюдая за дочкой, и одновременно отвечая на вопросы.
— Да, ходим в ясли… А Владик в какой группе? Ой, так вам уже сколько? Пять? Большой человек! А старший?
— А старший в школе, ему четырнадцать. Хотя, будь его воля, никуда б не ходил! — смеется Ирина, которая двигается к Насте поближе, и тоже смотрит на ее дочку.
— Так это возраст такой. — Мило улыбается Настена, и убирает волнистую прядь за ухо, — я вот тоже все жду «кризиса трех лет», но пока вроде все как прежде…
— Она у вас очень разумная, — кивает моя мать, и замечает меня. — Максим, представляешь, Владик и Машенькая ходят в один детский сад!
Ну разумеется. Вообще, логично, учитывая, что мы живем напротив. Но в последнее время мы настолько часто совпадаем в местоположении с Настей, что я даже не удивляюсь еще одному пересечению.
— Круто, — без эмоций киваю я, и поднимаю повыше собранные вещи, — только сухпайка не хватает, а так можешь смело идти с этим в поход.
Настя сразу поднимается, смешно раскрывая одеяло, и спеша поскорее уйти.
— Машунь, нам пора.
— А может, еще чуть-чуть поиграем? — немного коверкая слова, и выделяя фразу какой-то по-детски серьезной эмоцией, спрашивает Маруся.
— Дома поиграем, солнышко.
— А кушать?
Настя чуть растерянно замирает, а затем поднимает полный вины взгляд на меня.
— Максим… можно быстро разогреть у вас суп, я сейчас принесу? Я не успела до отключения покормить Малышарика, а у нас даже чайник от электричества.
Я знаю, что за этим последует. А потому даже не пытаюсь ничему помешать — просто молча опускаю пакет, уверенный на сто процентов, что никуда мы сейчас не уйдем.
— Настя, оставайтесь на ужин! — тут же поднимается моя мама, и зачем-то садится рядом с Машей на ковер, — мы как раз сейчас собирались кушать, чего вам там сидеть в темноте?! У нас есть куриный суп детям, Маше такое можно, а для взрослых Максим сделал плов!
— Ой, нет-нет, спасибо! — пугается Настя, и бросает взгляд на меня, — мы итак свалились вам на ночь глядя, спасибо огромное за помощь! Мы пойдем, спать скоро ложится, да и…
— Оставайся, — прерываю я поток ее сбивчивой речи, и смотрю в карие, испуганные донельзя глаза, — я вас приглашаю.
Пока Настя замирает в недоумении, моя мама уже снова встает, и, что-то рассказывая Маше, уводит ее на кухню. Ирина и Владик следуют за ними, и только Костя наплевательски продолжает сидеть в кресле.