Он считает, а затем резко снимает с себя свитер, и я делаю так же. Его голая грудь тут же притягивает мой взгляд, а Макс с жадностью смотрит на мой спортивный бюстгальтер.
— Дальше.
Его руки на ремне джинсов — клянусь, нет ничего сексуальней. Эти длинные мужские пальцы, эффектно вынимающие пряжку, и расстегивающие пуговицу с ширинкой. Я, кажется, настолько залипаю в этом, что слышу довольный смешок, а следом полуприказ низким, грудным голосом.
— Повторяй, Настен. Иначе мне придется остановиться.
Мои руки путанно расстегивают собственные джинсы, и я, краснея, тяну их вниз. Почему процесс раздевания вживую выглядит совсем не так эротично, как где-нибудь в кино? Я ощущаю себя по-идиотски неуклюже, когда приходится стягивать узкую ткань, наклоняясь при этом до самых ступней.
Максим уже в одних боксерах, и вот еще один плюс этого мужчины — он не стесняется носить «веселое» белье. Трусы с авокадо — что может быть милее на мужике под сто девяносто ростом, и совсем не худощавой комплекции?
— Что за мука в глазах, малыш? — спрашивает сейчас этот мужчина, ничуть не смущаясь себя почти обнаженного в моей маленькой ванной, и глядя на мои переступающие худые ноги едва ли не с голодом.
— Не соблазнительно все это, — фыркаю, борясь с желанием сцепить на животе руки, — идеально раздеться можно только, если на тебе лишь шелковый халатик.
Максим делает пару шагов вперёд, качая головой, будто слушает дурочку, и становится рядом. Я ощущаю тепло от его тела — и звук воды как-то глохнет в ушах, как и весь остальной мир кроме его голоса.
— Зачем мне идеальные женщины, с нарисованными лицами, наигранными оргазмами, и пошлыми одеждами? — Его рука движется по краю моего простого бюстгальтера, черного с широкими лямками, — Мне нравится твои кудри и румянец сразу после секса. А еще как ты смешно пытаешься втянуть живот, когда наклоняешься, чтобы стянуть штаны, — я краснею до самого лба от этих слов, но Макс лишь приближает губы, заглядывая в мои глаза своим многообещающим взглядом, — твоя естественность — вот это соблазнительно, а не порнушные представления о сексе. Понимаешь?
Я киваю, медленно и на самом деле задумываясь над его словами. Мне ведь тоже это не вкатывает — крутые мужики с кубиками пресса, с длиннющей балдой между ног. Это — образ, навязанный нам из каких-то непонятных рассказов о том, «как всё должно быть».
Но на деле я с ума схожу по его витилиго на руке, мягким волосам с проседью, ироничной усмешке, и больше всего — интеллекту. Вот что для меня секс-секс на самом деле — а стереотипные самцы и рядом не стояли с моим Максимом.
— Ты мой Мужчина Мечты, — выстреливают губы прежде, чем мозг успевает подумать, и я тут же зажимаю рот ладонью.
— И где тут кнопка отключения Сахарного сиропа? — притворно ворчит Макс, а затем резко приседает, и двумя пальцами подцепляет трусики, — давай я тут снизу поищу, а ты посмотри сверху.
Я охаю, когда он стягивает мое белье до колен, а затем придерживает за ноги, помогая выпутаться из тонкой ткани. Я самостоятельно расстегиваю бюстгальтер, и Максим одобрительно кивает, поглаживая меня одним большим пальцем прямо по центру.
— Забыл сказать. Течешь ты тоже охуенно, любая порнозвезда нервно курит в сторонке.
— Я говорила, что ты просто мастер комплиментов?
Максим усмехается, а затем совершенно неожиданно целует меня прямо туда, и поднимается, отвешивая легкий шлепок по попе.
— Марш в воду, победительница моего личного порнокастинга. И что больше я всяких глупостей не слышал!
Я устраиваюсь в уже набранной ванне, отключаю воду, и Максим погружается следом. Включает фильм, отдает мне полурастаявшее мороженное — и помогает откинуться на свою грудь, устраивая поудобнее.
— Это считается за романтичное свидание? — вдруг спрашивает он мне на ухо, и я удивленно оглядываю нас в пене и вино в его руке.
— Ну… В целом, да. Еще бы свечи, конечно.
— В целом да — более чем достаточно.
Я удивленно отворачиваюсь от фильма, и смотрю на своего расслабленного мужчину.
— А что?
— Да так. Ничего.
— Нет уж, говори!
Я шутливо дую на него пеной, и он обхватывает меня за ягодицу, усаживая на себя повыше. Мне и смешно и дико возбуждающе быть с ним вот так — голыми и мокрыми, но не занимающимися любовью.
— Максим, скажи, зачем тебе вдруг романтика? — требую я, потому что вся эта атрибутика со свечами вообще не вяжется с моим Недовольным Ворчуном. — Мне уже страшно.
— Просто подумал, что надо задобрить ту Сахарную девочку в тебе, — шепчет он, покрывая поцелуями мои плечи, и покрепче сжимая пальцами бедро под водой, — прежде чем попросить трахнуть твою попку.