Представляю выражение отца, если бы товар, который он готовил столько лет, ушел бы не тому покупателю.
Я даже поверить не могла, что Эльза мне такое предложила. А она добавила, продолжая водить расчёской по волосам:
— Я вот так и сделаю, затащить бы в койку Лэнса.
Стало совсем противно.
Ясно было, что мы с Эльзой не поймем друг друга. Мои мечты были совсем о другом. Я почувствовала вкус свободы, но не воспользовалась ею в полной мере.
— Ты куда? — с интересом спросила подруга и даже повернулась.
— Прогуляюсь наедине.
— Правильно, погуляй где-нибудь рядом с мужским корпусом, может, и партию найдешь себе, достойную. А может Лэнса увидишь и расскажешь мне, чем он занимается! Я слышала по вечерам он иногда выходить фехтовать без рубашки, — она облизнула губы и тут же строго добавила. — Но он мой, Мэри, к нему не смей подходить!
— Не буду, — искренне сказала я, скривившись только от одной мысли, чтобы подойти к объекту обожания местных девиц. Он был одним из самых неприятных людей, с которыми мне пришлось общаться в академии.
Только выйдя из комнаты, я смогла вздохнуть полной грудью. Но на повороте к двору я повернула совсем в другом направление.
Туда, где достойная партия по меркам Эльзы или моего отца, точно не водилась.
Я шла в библиотеку.
Там не встретишь аристократов моего круга. Они особо не учились и поступили разве что для того, чтобы потом предъявлять корочку об образовании.
Но я уперто шла именно туда снова и снова. Проводила там все свободное время. Я шла туда за знаниями. Шла, чтобы развивать магию. Шла за свободой. Чтобы понять, кто я и чего хочу.
И шла, чтобы увидеть его. Парня, которого избегала вся академия. Некроманта. Того, кого называли проклятым, того кто может отобрать жизнь лишь одним касанием. И единственного, кто мог бы мне помочь.
Человека, который станет для меня одновременно свободой и моей клеткой.
Глава 1
Мэри.
День поступления в академию
— Дура, — рявкнул отец. Он как маленького котенка подхватил меня с пола и за шкирку подбросил. Я ударилась спиной об стену. Не сильно, но достаточно, чтобы испугаться.
Я зажмурилась, боясь его следующего шага. Однако со мной он обычно останавливался на запугиваниях.
Открыла глаза и увидела, как лицо отца горит от злости.
— Саймон, — раздался испуганный голос мамы, и я уставилась уже на нее. Мама непонимающе стала осматривать столовую. Ее губы вмиг посинели и затряслись от волнения. — Что происходит?
— А то, что наша дочь полная дура! — взревел отец. — Ты только посмотри, что она сделала со своей новой формой!
Шаг вперед, и вот он уже схватил меня за рукав, продемонстрировав его матери.
— Эта идиотка разбила чайный сервис, оставленный мне отцом. Ну что за тупое отродье ты мне подснула! Она вся в тебя!
И всё это он говорил про родную дочь…
Отец бросил мой рукав и, наконец, отступил. У меня сердце билось как у маленького загнанного зверька.
Сегодня был особый день. Мой первый день в академии. И он начался с оскорблений и криков.
Впрочем, мне не приходилось привыкать. Это обычное дело в нашем доме.
На виду мы всегда были самой благоприятной семьей. Аристократы. Мы были богаты, всегда хорошо одеты. Устраивали одни из лучших званых вечеров. И как положено, давали несколько раз в год бал.
Все было идеально. Художник в лице моего отца старался на славу.
Он тщательно прорисовывал каждую деталь нашей идеальной аристократической семейки. Но стоило проводить зрителей и закрыть двери, как картина резко менялась.
Постоянные крики, постоянные оскорбления, постоянная злоба на его лице. Сейчас он был разгневан за разбитый чайный сервис, но каждые выходные, в бреду веселящих напитков, он сам разносил пару тройку предметов интерьера.
И моя матушка. Вечно больная, измученная нашими зваными вечерами, с вечно натянутой улыбкой и синяками, что она прятала под длинными рукавами.
Маме приходилось сложнее всего.
Если я могла прятаться в своих покоях. То она была вечно с ним, нашим домашним чудовищем. Самым ужасным человеком из всех, кого я знала. С моим отцом.
Впрочем, жесток он был не только к нам.
— Клара! — заорал отец так сильно, что затряслись стены, и наша старая служанка потихоньку вошла в столовую.
Я быстрым взглядом прошлась по подолу ее юбки, на котором еще остались пятна от чая, после чего заметила, что её глаза все красные от слез.
И мне ничего не оставалось кроме как взмолиться, чтобы отец не заметил. Иначе бедной Кларе несдобровать. Ведь этот чайный сервис разбила вовсе не я.