— Божечки, как же это хорошо… И никакая камасутра не нужна!
Какое-то время Зарра не двигался. Лишь спустя несколько минут он весьма неохотно отстранился, открывая возникшую брешь. Чувство наполнения начало медленно покидать меня, блёслыми пятнами падая на простыни.
Прекрасно.
— Камасутра? Что это?
— Аналог твоей похабной книжки.
Стыд ушёл подозрительно быстро. Я лежала на подушках с раздвинутыми ногами и не чувствовала и малейшего желания прикрыться. Всё казалось прекрасным. И внешняя оболочка Кристы, и то, что пряталось за ней. Я запрокинула голову. Перед глазами всё немного тряслось, но в целом новое чувство оказалось близким к раю.
Грудь, бёдра и живот горели от цепи засосов. Казалось, не было такого места, где Зарра меня бы не куснул. В воздухе густо висел лёгкий запах трав, пота и специй. Окна, точно в насмешку над всем миром, были открыты. Это был второй этаж, но Зарра практически не сдерживался. Его голос всё ещё звенел в моей голове.
— У вас и это есть?
— Естественно.
Зарра тяжело рухнул рядом. Его голова упала на одну из обнаженных грудей. Шмыгнув, Зарра слабо дунул на сосок. Тот быстро отвердел.
— Знаешь, женские груди так похожи на пирожные. — Зарра ткнул сосок пальцем, и я мелко дернулась. Чувство вышло не самым приятным. — Так и хочется их съесть.
Каким-то странным образом половое влечение переплелось с интересом. Зарра снова ткнул сосок, немного сощурил глаза. Наблюдать за этим было как-то странно. Это невежество не вязалось с тем, что мы сделали всего пару минут назад.
— Никогда не поверю, что ты раньше не видел женского тела.
Вот я увидела голого мальчишку в шесть лет. Тогда родители повезли меня на море. Да и до этого, если подумать, наверняка были другие эпизоды. Речка у бабушки в деревне или общественная баня. Просто тогда всё было иначе. Я была младше, да и человеческая физиология не сильно привлекала.
— Почему же? Я частично видел госпожу Дазирру. — Зарра задумчиво нахмурился, придвинувшись. — Но у неё груди были сухими. Почти отсутствующими. И у Кристы они небольшие. Но твоя грудь…
И он мечтательно вздохнул, вогнав меня в краску. Какое-то время Зарра продолжил рассматривать меня, прежде чем заявить:
— Мне нравятся твои груди.
Скажи он что-то вроде «я тащусь от твоих сисек» я бы смутилась куда меньше. Лицо запылало так сильно, что наволочка на подушке показалась дуновением ветерка. Зарра весело рассмеялся, когда я оттолкнула его и перевернулась на живот. Вышитые птицы уткнулись прямо в нос.
— Кристина, что с тобой?
— Отстань, развратник. Ты меня смущаешь.
— Смущаю?
Он снова тихо посмеялся и аккуратно поцеловал моё плечо. Я протестующе замычала, сильнее углубляясь лицом в подушку. Поцелуи вышли лёгкими, но осязаемыми. Они как бабочки перелетели с плеча, прошлись по ключице. Я засмеялась, когда Зарра каким-то чудом дотянулся губами до моей челюсти.
— Уйди!
Мы рассмеялись.
Его грудь уткнулась в мою спину, а тело теплым одеялом накрыло меня. Вышел наверняка симпатичный живой бутерброд. Я посмеялась опять. Черные волосы водопадом растеклись по кровати, частично укрывая и меня. Запах шампуня примешался к запаху комнаты.
Время стало как мёд. Медленным, тягучим, сладким. Лишь где-то в голове смутно звенело беспокойство. Казалось, что я о чём-то забыла, и это был точно не горшок с похлёбкой. Дом стоял на месте, запаха дыма тоже не было. Может, я тряпку в ведре оставила? Ну и пусть. Мы ведь скоро исчезнем отсюда. Местный мастер не умрёт, если увидит протухшую воду в ведёрке.
Кстати, а ведь этой водой можно облить тут стены, кровать, любимый парик старика. Испортить все ужасные ковры, раскидать специи, выбить окна и написать красной краской на местном наречии: сдохни.
— И всё-таки, я тебя люблю.
А.
— Знаю, это и так очевидно, после всего случившегося…
А?!
Это что, не бред, который приходит в голову мужчинам перед оргазмом?!
— …но я хочу сказать это словами, не только действиями…
НЕТ.
— Кристина, я тебя люблю.
Поцелуй в макушку скрепил это признание. Спина снова взмокла, но теперь это был холодный пот. Всё то приятное, что радовало мне душу несколько минут назад, исчезло, оставив после себя звенящую пустоту.
Вот же дерьмо.
Мне показалось, что прошла вечность. Зарра расслабленно дышал. Он, кажется, не сильно ждал мой ответ. Да и мне сказать было нечего.
Он замечательный. Верный товарищ, добрый друг, искренний любовник. И я его люблю, но не в том смысле, о чем шла речь. Тело быстро одеревенело. Блаженство сменилось напряжением.