На мгновение Зарра дёрнул рукой, перекидывая волосы через правое плечо. Темное полотно исчезло, оголив…
С трудом я сдержала испуганный писк. Только сейчас до меня дошло. Один огромный белый шрам расползся по спине, вытравливая здоровую смуглую кожу. Я видела силуэт позвоночника, без труда угадывала рёбра. Чёрт, он не просто худой. Он худющий. Он ненормально худой.
Тогда, под питьём, это не сильно бросалось в глаза. Но сейчас, на здоровую голову, мне стало стыдно и мерзко за себя. Такое тело нельзя желать. Его необходимо беречь, ласкать и делать всё, чтобы внутри завелось хотя бы немного жира.
«Он убийца, Кристина! Он убийца! Он серийник!»
Никогда не понимала девушек, которые оправдывают психопатов. Что ж, теперь я поняла. Не полностью, но поняла. Края уродливого шрама уползали под простынь, закрепленную под бёдрами.
— И что ты де…. — Голос Зарры оборвался, когда я сорвала простынь. На худые щеки наполз румянец. — Кристина!
Я не ответила. Лишь смотрела на рубцы, усеивающие ягодицы. Кожа тут тоже побелела за давностью лет. Я не специалист в этом деле, но что-то подсказывало, что тут шло что-то более, чем вилка или расческа.
Зарра шумно втянул носом воздух, стараясь успокоиться.
— Почему тебя так били?
Какой глупый вопрос. Потому что они могли. Но всё равно мне хотелось узнать точку зрения Зарры.
— Я ведь говорил. Сначала я был не самым усердным учеником. — Он выхватил простынь с моих рук и поспешил прикрыться. Щеки покраснели ещё сильнее. — Пожалуйста, не делай так. И не смотри так пристально. От твоего взгляда они начинают болеть.
Но я продолжала смотреть. Чудо, что при таких обстоятельствах Зарра умудрился сохранить рассудок. Даже не знаю, сумела бы я стать такой.
Вздохнув, он грустно улыбнулся и пошёл ко мне. Тело мгновенно напряглось. Неужели он хочет напасть первым? Сердце облилось кровью, а ноги будто вросли в землю. Я судорожно вздохнула. Молча, Зарра встал на колени. Инстинктивно светлые руки обвились вокруг бронзовой шеи. Тело действовало так, как разум не поступил бы.
— Как же я тебя…. — ненавижу — люблю.
Раздался рваный вздох. Подбородок Зарры мягко врезался в мой живот, пока я изо всех сил обнимала тонкую, смуглую шею. Хватит ли мне сил положить конец его бренному существованию?
Сердце разрывалось. Взгляд Зарры, направленный снизу вверх, вызывал тяжелые эмоции. Будто брошенный щенок сидит возле твоей штанины, взглядом напрашиваясь в дом. Но есть несколько проблем.
Щенки не убивают.
Они не лгут.
Они не хранят от тебя тайн.
— Если тебе настолько тяжело, то можешь меня прикончить. — Зарра слабо пожал плечами, продолжая смотреть в мои глаза. — Я скажу, что нужно сделать, чтобы вернуться.
Будто только это меня останавливало!
Всё стало только гаже. В моих руках была шея маньяка, но я не хотела её сжимать. Не потому, что одно убийство не сократит количества убийц, но потому, что это был Зарра. Тот самый Зарра, который вытащил меня из тюрьмы. Тот, кто давал кров и еду. Тот, кто не позволил сгинуть в неизвестности.
Теперь понятно, почему против родни можно не свидетельствовать. Я продолжала обнимать его шею, смотря в глаза. На воображаемых весах покачивались две чаши. К собственному ужасу, чаша «я должна» оказалась не такой же весомой, как чаша «я могу». Знали ли об этом Зарра? Надеюсь, что нет.
— Когда мы пойдём на Землю, забудь обо мне. Забудь о том, что когда-либо с нами было.
Голос прозвучал отдалённо и чуждо, будто не имел ничего общего с горлом Кристы. Точнее, с моим горлом. Кривая улыбка заиграла на тонких губах. Шрам, у самого края рта, пополз вверх и почти затерялся в кожной складке.
— Ты просишь невозможное. Лучше убей, Кристина.
Ненависть к себе обожгла глаза. В памяти цветным хороводом пронеслись воспоминания. Вот я случайно погасила печь, вот нормально приготовила еду, вот сумела сама затянуть корсет на повседневном платье, вот разобралась в том, как ходят шахматные фигуры, вот пряталась за Зарру всякий раз, когда мне страшно. И ведь уже тогда кровь застыла на его руках. Тогда он уже был убийцей. Но я не видела.
В сознании Зарра разделился на двух, непохожих человека. В голове зароились вопросы.
Почему он не спрятал труп лучше?
Почему не сжег его в той проклятой печи, когда я спала?
Почему он не сделал всего, чтобы защитить тайну?