— Не, ну вообще было бы неплохо. А что? Идешь такой из метро, зашел в магазин и не рассчитал, значит, сил, затарился по самое не хочу, а тут – бац – и танк на парковочке. Круто же!
Игорь фыркает.
— Машин у меня две, — заговаривает, не сводя взгляд с дороги. — Я когда уезжаю, оставляю их здесь, у Сани. Надежно и никому не мешает.
— Практично.
Пожимает плечами.
— А вторая такой же танк? — оглаживая кожаное нутро «Эскалады» интересуюсь я.
— Вторая? — и улыбается хитро. — Я дам тебе порулить, Марусечка, — вкрадчивое обещание. Изгибаю брови. — Тебе понравится.
— Я заинтригована, — и адреналин снова вспенивает кровь. — А когда? Мне прям не терпится, — я аж подпрыгиваю на сидении.
А Игорь тихо смеется. И от его смеха крышу сносит. Поймать бы его губами, попробовать, насладиться. И опьянеть от счастья: такого нереального и безбашенного, что становится страшно. Разве так бывает? Сумасшествие какое-то, но какое замечательное. И я осторожно касаюсь его скулы, поглаживаю щеку и большим пальцем по контуру губ, а Игорь напрягается, но улыбка становится шире и соблазнительней. Ох, мамочки…
— Маруся, — хрипло и почти не дыша. — Мы сейчас разобьемся нахрен, а у меня, знаешь ли, совсем другие планы.
Я резко отдергиваю руку, прячу между коленей и отворачиваюсь к окну, улыбаясь.
Когда мы добираемся до моей квартиры, сил уже нет никаких. Его близость сводит с ума, и я тороплюсь, но роняю ключи. Игорь бережно отодвигает меня в сторону, легко проворачивает ключ в замке и, втянув меня внутрь, прижимает к захлопнутой двери. Ключи звякают о порог. Игорь подхватывает меня под попу, приподнимает, я обвиваю его талию ногами, и прижимается к моим губам. Поцелуй обжигает страстью: дерзкий и нежный. Он целует медленно и мучительно, словно давая шанс одуматься и сбежать, но я не хочу никуда сбегать. Только прижаться ближе, провести пальцами по коротко остриженному затылку и прикусить его нижнюю губу. Тихий рык Игоря взрезает тишину, а его напор вырывает стон наслаждения. Никакой больше медлительности и осторожности. Не выпуская меня из рук и не переставая меня целовать: щеки, глаза, губы, шею, — хрипло спрашивает:
— Где спальня?
— Прямо, — такой же хриплый ответ.
Но на пороге спальни он вдруг останавливается, переводя дыхание. Его ореховые глаза горят неистовым желанием, и я понимаю, что разорвись сейчас у нас под ногами бомба – ничерта не изменится. Не поймет, потому что в голове у него только скручивающее до боли желание. Как у меня. Улыбаясь, я обнимаю его лицо, утыкаюсь лбом в его лоб.
— Игорь, — зову тихо, когда он ставит меня на пол.
— Ммм, — а сам медленно и сосредоточенно снимает с меня куртку, стягивает водолазку, потом джинсы и рвано выдыхает, когда я остаюсь перед ним в одном белье. Ладонями изучает каждый изгиб, щекочет живот и сжимает грудь, вырывая стон. И я невольно выгибаюсь навстречу его ласкам. Вцепляюсь в его плечи и только сейчас замечаю, что он до сих пор одет.
— И почему я уже голая, а ты – нет?
Хохотнув, Игорь быстро освобождается от одежды. И я не сдерживаю вздоха восхищения. Провожу ладошками по груди с мелкой росписью шрамов, широким плечам, наслаждаясь тем, как смуглая кожа Игоря покрывается мурашками от моих прикосновений. Подцепляю пальцем витую цепочку и странный медальон: серебряная кошка ложится на ладошку. Красивая и изящная на шее у такого мужчины – нечто невероятное. Откуда, интересно, у него такая красота?
— Обалдеть, — выдыхаю хрипло и теснее бедрами к нему прижимаюсь, остро ощущая его возбуждение.
— Маруся, — рычит Игорь. Подхватывает меня на руки и укладывает на кровать, сам нависает сверху. И я напрочь забываю и о кошке, и о своем удивлении.
Его губы обжигают, руки доводят до исступления нежными поглаживаниями. Он не спешит, изучает, но с каждым вдохом, с каждым моим стоном его касания становятся резче, пальцы сжимают и гладят, поцелуи залечивают укусы. Он напирает – я поддаюсь. Я позволяю ему все, и мне все нравится. В его руках я словно глина – лепи, что хочешь. И это сводит с ума, рвет в клочья все страхи. И я вся горю, мечусь под его ласками, требуя большего. И он понимает. Одним движением рвет кружево трусиков и резким толчком входит туда, где сейчас больше всего нужен. Резкая боль вырывает вскрик, и я закусываю губу, а по вискам скатываются слезы.
— Твою мать, Маруся, — со злостью и бессилием. Игорь замирает, вглядываясь в мое лицо. А у меня нет сил что-то говорить, нет ни единого желания, кроме него и его близости.
Как завороженная, смотрю на маленькую кошку, и обвиваю Игоря руками и ногами, притягивая ближе, прихватываю зубами его нижнюю губу. И чувствую, как внутри все пульсирует и пылает, требуя его движений там, где горячо. И плевать, что больно – стерплю. Главное, чтобы он не останавливался.