— Эй, красавица, — окликаю я, с трудом сдерживая злость. Девица нехотя переводит взгляд на меня. — Ты часом причал не попутала?
Она стекает с Игоря, с презрением глядит на меня. Хорошо хоть пальчиком не тыкает.
— Игореша, это что за недоразумение?
Это я-то недоразумение?! Я не леди, я могу и в глаз дать. Игореша ответить не успевает. Шагнув к девице, скривившей свою напомаженную мордашку, выбрасываю вперед кулак. Секунда и под моими пальцами хрустит красивенький нос. Девица визжит, зажав нос, из которого хлещет кровь. И матерится, похоже. Да, точно! Аж слюной брызжет, вмиг сбросив с себя шелуху самой невинности.
Игорь перехватывает меня. И я ощущаю, как он сотрясается от смеха. Вскидываю на него глаза. Точно – смеется! Вон как глазищи сверкают весельем. Я уже раскрываю рот, чтобы ответить на его самодовольство, как он выдыхает мне в губы:
— Ты такая красивая, когда злишься. Так бы и съел, — и прихватывает губами кончик носа. — Ревнуешь меня.
— Кто? Я? — задыхаюсь возмущением. — Да ни в жизнь!
— Ревнуешь, ревнуешь, — и радуется, как ребенок. Ну вот как меня так угораздило?
— Ты! — кто-то толкает меня в бок. Ах да, давешняя девица!
— Брысь, — отрезает Игорь, увлекая меня к веранде, где собрался целый зрительный зал.
Девица что-то кричит нам вслед, но ее голос стирается другим, властным, от которого хочется спрятаться.
— Здравствуй, сын…
Но я выдерживаю прямой взгляд ореховых глаз, молодых и сияющих весельем. У Игоря глаза отца. И высоковольтное напряжение, искрящееся между мужчинами. Не подходи – убьет. Никто и не решается. Даже изящная рыжеволосая женщина с мягкой улыбкой восьмилетнего любителя сказок и волшебства. Супруга Грозовского-старшего, вне сомнений.
— Извините, — вклиниваюсь в молчаливое противостояние двух вожаков. Грозовский-старший снова обращает на меня внимание. — Неудобно вышло, — и я праведно краснею, хотя мне ни капельки не стыдно.
— Да бросьте, — его голос смягчается, переливается нежностью и властью. Пугающее сочетание. — Я рад, что у моего сына такая женщина. Владимир Демьянович, отец.
— Мария, — и протягиваю руку для пожатия, но Владимир Демьянович прикладывается к ней в джентльменском поцелуе. Я смущена и тороплюсь забрать свою ладонь, чувствуя, как весь сжался Игорь рядом. Но Владимир Демьянович не отпускает, а приглашает меня на веранду, вынуждая следовать за ним. Но Игорь перехватывает меня за талию, прижимает к себе, хмуро, почти зло смотрит на отца. Дает понять, что я – его. И Грозовский-старший уступает, выпустив мою ладонь.
Вот и познакомились.
Глава 10.
10.
Июнь.
Разношерстная у генерала компания подобралась. Стоит вспомнить давешнюю девицу, липнувшую к Игорю. Сбежала нос спасать, но грозилась вернуться и отомстить. От этой мысли становится весело. Я потягиваю сок, не сводя глаз с мотающегося по лужайке Захара. К нему присоединилась еще парочка детишек, видимо, друзья. И теперь они отлавливают и уничтожают монстров, коими выступают садовые фигуры. За круглым деревянным столом шумят гости. Я их не запоминаю, да и зачем мне? Если уж Игорь тут гость нечастый, так я вообще здесь первый и последний раз. Правда Грозовский-старший ведет себя так, будто я самая большая ценность на этом празднике, обхаживать пытается. Неужто никогда прежде не встречал сына с барышней? Или тот никогда не приводил их в дом? Даже жену? Странно это. Все странно. Весь этот треклятый вечер: и люди, и мачеха Игоря, никак не вписывающаяся в компанию офицеров и их жен, холеных и надменных, и сам Игорь, не выпускающий меня ни на секунду. Да и мне все время хочется сбежать. Усталость сказывается: глаза слипаются, и голова уже ничерта не соображает. А в такой компании надо держать ухо востро, иначе сожрут. А с виду такие добродушные люди. Но жизнь приучила не доверять первому впечатлению, а под удачные маски заглядывать не с руки. Отец бы их всех раскусил в один миг. Мысли о папе согревают и я понимаю, как мне повезло с ним. С мамой. И я ни за что в жизни не променяла бы их на других. Даже когда мама оставила меня в приюте, я помнила – она у меня самая лучшая. Невзирая на обиду, озлобившую меня, сделавшую изгоем – я никогда не переставала любить маму. А отца ненавидела. Долго и упорно. Вернее того, кого много лет считала таковым. А потом появился Крис Корф – моя мечта из маминых историй. Мой герой. Сейчас я понимаю, что окажись папа бандитом – я бы пошла с ним куда угодно, потому что я всегда верила ему безоговорочно.