Игорь морщится. Он и сам не понимает, зачем скрывать правду, но нутром чует – нельзя, чтобы она лезла в это. Ни она, ни Самурай. Это его личное дело. Он бы и Фила не втягивал, но тот же как репей – не отдерешь. Да и какая-никакая связь с внешним миром.
— Фил, — Игорь отвечает на родном француза, — нужно выяснить, связан ли наш свидетель с кем-то из родственников, — он не называет имен, уверенный, что их беседу слушают. Пусть помучатся с переводом. — У нее только мать и сестра. Мать жила вместе с ней, ухаживала за ней. А сестрица… — Игорь морщится. — Сестрица та еще оторва и меня ненавидит. Винит в случившемся с сестрой.
— Я понял, — кивает Фил.
Адвокат смотрит на них озадаченно, вертит в руках ручку. Игорь прикрывает глаза, решаясь на самый важный вопрос.
— Как она? — получается хрипло: в горло будто песка насыпали.
— Готовится к свадьбе, — в голосе Фила – горечь. — Ей плохо, Гари.
— Мы успеем, Фил. Просто обязаны.
Но ничего не выходит. И в день свадьбы вместо адвоката приходит Самурай.
— Тебя можно поздравить? — усмехается Игорь.
— О да, — протягивает Самурай насмешливо, — мой финансовый гений – идиот. Ты какого лешего мне не позвонил?
Крис садится напротив, скрещивает руки на металлическом столе, прикованном к полу, выжидает. Спина прямая, взгляд темный, хищный, и каждая мускула на лице напряжена, каждый нерв натянут. Неуютно ему тут, некомфортно. И Игорь понимает, что единственная причина, по которой Крис не бежит отсюда – он. И ему не нравится, что Самурай переступает через себя ради него.
— Потому что считаю – тебе не стоит вмешиваться в это.
— Почему?
— Это мое личное дело, Крис. Мое. Понимаешь?
Самурай кивает. И в серых глазах, сейчас так похожих на Марусины, тенью пролегает усталость.
— Что ж вы такие бестолковые, — растирает ладонью лицо. — Адвокат говорит, что у тебя есть алиби, но ты отрицаешь.
— У меня нет алиби, — качает головой Игорь.
— А как же смотритель маяка?
Игорь напрягается в одну секунду, группируется, готовый защищаться. Если Самурай знает о маяке, то и о Марусе…
— Ты же был на маяке и не один, — продолжает напирать Крис. — С девушкой был, я прав?
Игорь молчит, смотря в стальные глаза с легким прищуром.
— И как я понимаю, ты мог быть там исключительно с моей дочерью, верно?
Игорь сглатывает. Конечно, ведь Самурай сам просил присмотреть за его девочкой. И Игорь не мог оставить ее одну. Вывод очевиден.
— И ночью она была с тобой. И она незаинтересованное лицо. В чем дело, Грозовский?
— Я уже ответил тебе, Крис, — ровно, ничем не выдавая свое напряжение, только кулаки под столом сжаты до боли. — Ничего не изменилось.
— Ясно, — Самурай поднимается, подходит к двери. — Знаешь, я хотел тебе морду набить.
Игорь оборачивается, схлестнувшись с выхолаживающим душу взглядом того, кто пробовал ад на вкус.
— Но теперь вижу, ты и сам прекрасно справляешься с этим.
И уходит, так ничего и не сказав о свадьбе.
Глава 13.
13.
Июль.
Сбежать! Вот прямо сейчас рвануть в разразившуюся июльскую грозу и гнать, не оборачиваясь. Но…нельзя. И корсет не дает дышать, и я в этом дурацком платье, белом и пышном, что безе, напоминаю себе неваляшку. Толкни такую, а она вместо того, чтобы упасть, обратно качнется. Так и я: переступаю с ноги на ногу, покачнувшись. И отражение в зеркале повторяет за мной. Смешно. И нервная улыбка искривляет губы.
— Гроза, ты чего творишь? — ахает за спиной Розетта, когда я в своей неваляшечной манере наступаю на подол платья, и то где-то странно трещит. И руками всплескивает так картинно, что я невольно прыскаю со смеху. Розетта обиженно фыркает, скрестив на груди руки, подбородок вздергивает и в лиловом платье подружки невесты становится похожей на Монику Белуччи, только волосы у нашей итальянки медного цвета. Ритка, без конца одергивающая такое же платье, толкает ее в бок и кивает на меня, усевшуюся на пол перед зеркалом. Обиду с Розетты как рукой снимает. Она вообще отходчивая и страстная до безумия. Недалече как два дня назад с репетиции церемонии умудрилась уйти в компании друга жениха, а вернуться лишь на рассвете, зацелованная и счастливая.
— Ритуль, а чего это с ней? — настораживается Розетта и садится рядом. Ритка, задрав чуть ли не на голову платье, усаживается с другой стороны. Я лишь вздыхаю. Знаю, какую песню они сейчас заведут: мол, все это нервы, и это нормально, как-никак свадьба через три часа. Только вот не хочется мне совершенно на эту свадьбу. Сбежать бы. И идея с каждой минутой кажется все заманчивее.