Я отвечаю за свою страну
Милиционер стоит на площади, одним взмахом жезла направляя движение автомашин и поток людей. Он мчится в милицейской машине — помочь людям, потерпевшим аварию на дороге. Женщина в милицейской форме собрала вокруг себя подростков — ведет с ними разговор о законе, о правах и обязанностях граждан. Участковый инспектор успел остановить пьяную драку, заставил непутевого парня устроиться на работу, помог ветерану получить новую квартиру.
Люди, работающие в милиции, не строят дома, не собирают сложные машины, не выращивают хлеб. Им наше социалистическое общество поручило другое важное дело — беречь народное добро, охранять покой и мирный труд советских граждан. И они стоят на своем посту — патрульные и участковые, оперативные уполномоченные уголовного розыска и БХСС, инспектора по делам несовершеннолетних, сотрудники ГАИ, следователи, эксперты… Их служба, требующая мужества, воли, находчивости, риска, а порой и самопожертвования, достойна самого глубокого уважения.
Нет у советской милиции другой задачи, как честно и добросовестно служить народу, партии, Родине. Вот почему слова «Я отвечаю за свою страну» — это девиз, это и подведение итогов, и напутствие для идущих вперед.
Игорь Скорин
ПРИЗВАНИЕ
Ветераны уголовного розыска, старейшего отряда милиции… Как сложна и трудна была их работа в первые годы Советской власти, когда коммунисты и комсомольцы из числа наиболее сознательных рабочих, мобилизованные партией на борьбу с преступностью, не имели еще ни опыта, ни юридического образования, ни криминалистической техники. Они всему учились на практике, в каждодневной суровой битве за ликвидацию преступного наследия прошлого. Из тех, первых, многие погибли, другие находятся на заслуженном отдыхе. Их биографии и индивидуальны, и в то же время типичны. Типичны преданностью своему трудному делу, ответственным отношением к долгу, любовью к Родине. Вот одна из них.
…На Лубянке, в доме, где до революции размещалось страховое общество «Россия», по коридору третьего этажа неуверенно шел мальчишка на вид лет десяти-одиннадцати. На нем было потрепанное пальтишко, на ногах грубые, на толстой подошве солдатские башмаки. В руках он держал треух. Русые волосы на голове мальчугана топорщились, словно колючки у ежика.
Посматривая то на бумажку, зажатую в руке, то на номера, укрепленные на массивных дверях, мальчик отыскивал нужную ему комнату. Остановившись наконец возле одной из них, он постучал. Услышав приглашение войти, открыл дверь и застыл на пороге большой светлой комнаты, где за письменным столом сидел крупный мужчина в темном штатском костюме.
— Ну заходи! Чего растерялся? — Хозяин кабинета приветливо улыбнулся. — Садись и рассказывай.
Мальчишка, поборов робость, подошел ближе к столу, сел на самый краешек стула и сбивчиво принялся рассказывать о том, что работал рассыльным в торговом доме «Гарбель» — тут рядом, на Кузнецком мосту. Этот торговый дом закрыли, и вот теперь ему снова надо устраиваться куда-нибудь на работу.
Мужчина все время внимательно рассматривал своего посетителя, а когда мальчик закончил свой короткий рассказ, спросил:
— И сколько же тебе лет?
— Четырнадцать, — ответил мальчуган.
— Уж больно ты мал. — Мужчина задумался. — А впрочем, это, может быть, даже и хорошо.
Он не объяснил, почему это хорошо, а только заметил:
— Ты понимаешь, одно дело быть мальчиком на побегушках у купцов и другое — курьером у нас в Центррозыске. Ладно, заявление у тебя есть?
Маленький посетитель протянул исписанный тетрадный листок, и хозяин кабинета написал на нем:
«Зачислить Александра Астафьева курьером с испытательным сроком на три месяца. 14 апреля 1919 года».
Саша Астафьев быстро освоился со своим новым положением, перезнакомился со всем небольшим штатом этого грозного по названию аппарата. И как-то незаметно для всех курьер Астафьев стал вскоре незаменимым человеком в уголовном розыске. Он не только разносил почту и повестки, но и выполнял более сложные поручения.
Скажем, взрослому человеку трудно вести наблюдение за квартирой преступников в безлюдном переулке. Посторонний сразу же вызывал подозрение, его легко было заметить, и слежка зачастую не давала никаких результатов. На небольшого же и юркого мальчишку преступники не обращали внимания и потом долго удивлялись, будучи не в состоянии понять, как это уголовному розыску удалось так ловко выследить все их убежища.
Поручения, не связанные с обязанностями курьера, Саша выполнял с особым удовольствием. Правда, его всегда заботливо оберегали от непредвиденных встреч с преступниками. А первое свое действительно опаснейшее задание он отчетливо помнит до сих пор.
Так прошло два с половиной года. Однажды в Центррозыск поступили сведения о том, что в Брянских лесах объявились опасные грабители. Покидая лесные трущобы, они останавливали и грабили поезда, совершали налеты на банки и магазины, на крестьян. Но где, в каком месте нашла пристанище эта шайка, установить никак не удавалось. Местные сотрудники милиции, которых посылали в разведку, возвращались ни с чем, а то и вовсе пропадали бесследно.
Работники Центрального розыска отыскали в Москве одного мальчишку с Брянщины, у которого родственники жили в тех краях, где, по предположениям, скрывались преступники. Уговорили родителей отправить сына к родичам, предварительно познакомив мальчугана — его звали Колей — с Астафьевым, а уж новый знакомый Саши сам предложил ему поехать с ним вместе.
За время службы в розыске Саша успел познать основы конспирации, имел представление о трудностях борьбы с преступностью. Конечно, он не сказал новому приятелю об истинной цели своей поездки. Не говорил Саша ничего и о мандате, зашитом в поле его потрепанного пиджачишка. А в том мандате, напечатанном на машинке на куске белого батиста, указывалось, что он, Астафьев, является сотрудником Центррозыска НКВД РСФСР и поэтому ему должны оказывать содействие местные органы милиции. Документ подписал, поставив потом большую красную печать, сам начальник Центррозыска Сергей Федорович Ивенин. Саша очень жалел, что тот запретил ему показывать мандат даже дома родителям.
Осенью 1921 года в Москве было голодно, и в том, что двое парнишек отправились к родственникам в сельскую местность за продуктами, ничего особенного не было. В то время в поисках еды разбрелись по дорогам страны многие тысячи горожан.
Больше месяца проблуждали Саша и Коля по хуторам и селам. Наконец Саше повезло — в одном селе он услышал в разговоре, что местный мельник снабжает хлебом банду. Саша предложил своему напарнику сходить к мельнику и узнать, не продаст ли он немного муки или, может, обменяет ее на те вещички, что взяли с собой мальчишки из дома.
Мельник совсем не был похож на плакатного кулака-мироеда, каким его представлял себе Астафьев. Довольно молодой мужчина, одет прилично, почти по-городскому. Он выслушал просьбу ребят, внимательно оглядел их.
— Что, голодно в престольной-то? Ладно, ваши деньги да обноски мне ни к чему. А вот поработайте у меня хотя бы полмесяца, дам я вам, пожалуй, полпуда муки. На двоих, конечно. — Он еще раз оглядел мальчишек и добавил: — Харчи мои. Будете хорошо работать — отрубей добавлю, нет — прогоню.
Ребята согласились. Поначалу вычистили от навоза заезжий двор, куда подвозили зерно, потом за приусадебный участок принялись. Мельник придет, посмотрит на их работу, ничего не скажет и уйдет. Зато мельничиха так по пятам за ними и ходила — одно ей не так, другое переделать заставит. Но кормила хорошо.
Кроме мальчишек, было у мельника двое взрослых работников. Оба неразговорчивые — под стать хозяину. Дней пять прожили ребята на новом месте, и вот однажды Саша увидел, как хозяйке с мельницы принесли прямо в дом чуть ли не полмешка муки, и она сразу поставила квашню. С утра только и были слышны ее покрикивания: «Дрова давай! Да побыстрей! И сухие, сухие выбирай!» А с полудня хлебы печь принялась. К вечеру заставили Сашу и Колю убирать мельницу, хозяин же тем временем стал ладить телегу да запрягать лошадей. Кончив работу, Саша сунулся на хозяйский двор — спросить, нельзя ли ему с дружком половить рыбки в запруде. Мельничиха как раз укладывала в телегу свежеиспеченные караваи — прямо в солому зарывала. Цыкнула она на Сашку, да вмешался хозяин: