Может быть, вопреки моей уверенности, Белов все-таки донес, что я ему врезала?
Или меня хотят спросить о Димином долгом отсутствии? Но он ведь, болеет, у нас есть справка и все такое...
Так и не придумав, я остановилась перед приемной, не решаясь войти.
Но и не потребовалось. Меня схватили за руку и я испуганно обернулась.
Это оказался Разлогов.
- Отпусти, меня к директору вызывали.
- Не вызывали.
- Откуда ты знаешь?
- Это я попросил привести тебя.
- Попросил?!
Я всплеснула руками и почувствовала, что потеряла дар речи.
Глава 9. Данил
Она всплеснула руками, как будто у нее уже не хватало слов, чтобы выразить все свои эмоции. Я ожидал, что она может меня ударить — у этой девчонки хватило бы на это наглости. Но она просто скрестила руки на груди и мрачно заявила:
- Ну ладно, что ты задумал? Придумываешь, как бы еще мне жизнь испортить?
- Я не порчу тебе жизнь! - возмутился я. - Или ты думаешь, что мир вращается вокруг тебя одной?
- Все, с меня хватит, - она развернулась и пошла от меня по коридору прочь. Я устремился за ней.
- Предпочтешь вернуться на скучный урок, вместо того, чтобы узнать, зачем я вообще все это провернул?
- На уроке не так уж и скучно, - не оборачиваясь, заметила она.
- Ну да, точно. И ты хоть знаешь, что у вас за предмет?
- Не надо корчить из себя самого умного.
- Я даже не пытался. Просто я и есть умный, - со всей серьезностью, на какую был способен, сказал я.
Я повторял про себя, что делал это только ради Смотрова. Ну и немножко потому, что мне и правда было стыдно за наш спектакль. Хотя... ради справедливости стоило сказать, что Белов заслужил все это, а я просто ускорил ее понимание, что он совсем не так прекрасен, как ей казалось. Просто противно было смотреть на ее розовые очки и на его самодовольство!
Ладно... Я решительно ухватился за руку Марты и потянул девушку на себя, не давая свернуть в коридор. Вместо этого я прошел к лестнице и решительно начал спускаться вниз.
- Куда ты меня тащишь?! - возмутилась она.
- В столовую. Сейчас как раз должны привести первоклашек на завтрак.
- Что? Зачем мы идем смотреть на первоклашек? Или ты меня заставишь им накрывать?
Я закатил глаза. Она откусила бы мне руку, если бы я просто показал ей палец.
- Идем.
В столовой суетились мои одноклассники. Они проталкивали тележку между рядов, доставали оттуда порции и по одной выставляли на столы, где уже суетились первоклассники.
Возле одной из тележек стояла Селиверстова, которая пронзила нас взглядом. Я вспомнил, что так и не сказал ей, что Марту вызывал вовсе не директор, а я.
- Пойдем сядем, - протянул я. Она, все еще не понимая, зачем я ее приволок, послушно уселась за один из незанятых столов и положила подбородок на ладонь.
Первоклассники разбирали стаканы с компотом, стоящим посреди стола. Они были такими маленькими, каким я, как мне кажется, никогда не переступал порог школы. Или с каждым годом они становятся все меньше или...
- Или ты становишься все больше, - сказала Марта. Я и не заметил, как заговорил вслух.
- В детстве все воспринимается иначе, - я пожал плечами.
В этот момент на наших глазах один из мальчишек взял два компота, лишив таким образом напитка одноклассника, сидящего напротив.
- Отдай! - сказал он.
- Ага. Щас. - Мальчишка сделал по глотку из каждого стакана.
- Ну хватит! - он потянулся за своим стаканом и в этот момент другой мальчик стащил его порцию. Тот даже не заметил.
- Эй! - через мгновение возмутился он, - где моя порция?
Я решительно встал и подошел к столу.
- Балуемся?!
Весь стол резко замолчал, только хулиганистый мальчик, взявший два стакана сразу, заявил:
- А ты вообще кто?
Я усмехнулся.
- Обещаю, ты меня надолго запомнишь. Как и я тебя. Ты сейчас возвращаешь стакан с компотом, а твой приятель отдает порцию. И если я еще хоть раз узнаю, что вы над ним издеваетесь, ты забудешь слово «веселье» надолго. Это я могу обещать. А если еще раз попробуете отнять еду, сами будете оставаться без обеда. И родители ваши мне только помогут в этом.
Хулиган замолчал. Еда и компот вернулись очень быстро. Первоклашки снова принялись за еду.
- Не забывайте, что я за вами слежу.
В доказательство своих слов я вернулся к своему месту. Теперь они запомнили, что я сижу рядом, и стали тихи, как мышки.
Марта пораженно смотрела на меня.
- Запомнила этого мальчика? Не хулигана, а того, над которым издевались?
Она кивнула.
- Его зовут Миша Кононов. В этом году в начале сентября его родители разбились на машине. Он сейчас живет у своей тетки, которой едва ли исполнилось 25.
- Откуда ты это знаешь?
- Знаю. - Я не собирался так быстро раскалываться или раскрывать свои источники. К тому же, сейчас это было не так уж и важно.
- Но как же он... живет? - почему-то шепотом спросила она.
Я пожал плечами.
- Вот так и живет. Приспосабливается.
Мы одновременно взглянули на мальчишку. Он ничем не отличался от своих сверстников, может быть, только был чуточку серьезнее.
Я встал.
- Ладно, пойдем дальше.
- Дальше? - поинтересовалась она. Кажется, вырываться больше не будет.
- Да. Если повезет...
Мы молча вышли из столовой. Я знал, куда шел. Мне нужно было только немного везения, и оно у меня оказалось. На втором этаже, куда мы поднялись, одна из дверей класса была открыта. Выйдя с лестницы, я сказал:
- Сейчас мы пройдем мимо, а ты посмотри на учительницу.
Как только мы приблизились на достаточно расстояние, до нас донесся смех. Смеялась учительница, через мгновение ее смех подхватили и ученики. Мы прошли мимо и встали у окна так, чтобы нас не было видно.
- Костров, ты серьезно подумай о карьере мима! - сказала она, и все засмеялись снова.
- Это Алла Альбертовна. - Вполголоса сказал я. - В нашей школе ее обожают абсолютно все. Она ведет алгебру и геометрию. В прошлом году ее сын — студент-первокурсник — выпал из окна во время одной из студенческих вечеринок. Он разбился. Все были в шоке. Все его помнили — он ведь только выпустился из школы. Ей дали огромный отпуск, велели отдыхать и ни о чем не беспокоиться. А она... через две недели она вышла на работу. Сказала — «не могу оставаться дома. Четыре стены, пол да потолок — все это убивает больше, чем самая страшная усталость на работе». Вот и все. Через некоторое время она снова стала улыбаться. А вот совсем недавно — засмеялась. Мы слушали звук ее смеха и просто... ну не знаю... чувствовали, что попали в рай.
Марта была в шоке.
- Но как же она... смогла засмеяться?
Я пожал плечами. Я ждал другого вопроса.
- Она выбралась из всего этого. Я не знаю, как, честно. Я не знаю, как люди преодолевают всю эту боль и безысходность. - Мы еще помолчали недолго, слушая ее объяснения в классе. - Пошли, - прошептала Марта. - Не будем мешать.
Мы прошли обратно, и она напоследок еще раз заглянула в класс.
- Через пять минут звонок, - сказала Марта, когда мы ступили на лестницу. - Интересно, директор может держать дольше?
Я усмехнулся.
- Только по особой просьбе учащихся.
Она вдруг остановилась и посмотрела на меня.
- Так зачем это все? Зачем ты мне все это рассказал?
И тут... я замешкался. Я знал, что если скажу это, произнесу вслух, реакция может быть самой непредсказуемой.
- Ну же, скажи! - попросила она, и я решился.
- Знаешь, Марта, я просто хотел сказать, что... не только тебе плохо.
Она опешила.
- Что?
- Ты не единственная, кому плохо. Таких людей полно, множество, и все они рядом. И они справляются. Ну, по крайней мере, пытаются...
- А я, значит, не справляюсь? - она вдруг выпрямилась. Во взгляде ее читалось потрясение, а не злость. - Я не справляюсь.