Бабушка очень обрадовалась, увидев внука, обняла его, расцеловала в обе щеки, потом он перешел к деду и уже обнимался с ним. Внучка тоже удостоилась нежных объятий. Аржан передал бабушке пакет с гостинцами, а дед спросил по-алтайски, когда парень вернулся, и тот ответил по-русски, дабы Чимин мог понять:
- Мы приехали вчера ночью. Дед, бабушка, это мой друг Чимин. Он приехал издалека и хочет побольше узнать о наших горах. Но он не знает алтайского языка, поэтому мы говорим по-русски, чтобы его прибор мог переводить.
- Что же это за парень, что даже русского языка не знает? – удивилась старая женщина.
- Бабушка, просто он - из-за границы, из Кореи! – выпалила Эркелей, и брат неодобрительно посмотрел на болтушку. Но та сделала вид, что не заметила этого его недовольного взгляда.
- Дед, Чимин – музыкант. Я рассказал ему, что ты – кайчи, и он захотел послушать.
Старик приосанился, подкрутил пальцами усы и огладил бородку, и только потом произнес важно:
- Ну, что ж, это хорошо! Но сначала гостя надо приветить, угостить. Жена, собирай на стол!
- Тада, да мы вот только недавно дома поели! – запротестовала Эркелей, но дедушка цыкнул на нее:
- А ты не трепыхайся, стрекоза! Гостя положено сначала чаем напоить, а уж потом – все остальное. Иди лучше нане помоги!
Девчонка, надув губы, пошла за бабушкой, а дед бросил ей в спину:
- Да сходи в аил за моим топшууром!
Вскоре старушка уже пригласила гостей за стол, на котором еще бурлил чайник, стояли круглые пиалы, всякие вазочки с вареньем и медом, неизменные шарики боурсох, невысокий кувшинчик с молоком и еще одна пиала – с какой-то то ли мукой, то ли измельченной крупой (Чимин так и не понял). Хозяйка разлила в пиалы чай из заварного чайничка, добавила кипяток и пододвинула к гостю пиалу с той самой крупой.
Аржан сказал:
- Это талкан - перемолотое просо. У нас его кладут в чай вместе с молоком и щепоткой соли. Попробуй, это вкусно!
Чимин последовал совету приятеля, размешал хорошенько маленькой ложечкой и осторожно пригубил. Чай с талканом, и правда, оказался, довольно вкусным, хоть и непривычным для музыканта. А старушка предлагала ему то мед, то варенье, сваренное ей, то шарики из теста.
Молодой мужчина ел, не желая обижать хозяев.
Вот, наконец, и с чаем было покончено. Все вышли из-за стола, и Аржан опять напомнил деду, что Чимин хочет услышать, как дед исполняет кай.
Эркелей принесла деду топшуур – струнный музыкальный интсрумент. Все расселись вокруг старика, и он сказал:
- Сначала я тебе расскажу немного о топшууре. На нем сказители-кайчи играют во время исполнения героических сказаний. Смотри, видишь? У него долбленый кузов овальной формы, закрытый сверху деревянной декой, и две волосяные струны. Мы считаем, что топшуур – живой, магический. Он связан и с «живым деревом», с вечнозеленым кедром, «растущим корнями вниз, а верхушкой - вверх», а также с «живым конём» – из волос гривы которого делают струны. Он связан с Алтаем – хозяин Алтая велит сказителю петь сказание. Топшуур появился в те давние времена, когда сотворилась земля – мох, когда сотворился народ, когда на земле было мало народу… В одном месте один человек заблудился. Не знал куда идти. Тогда он построил шалаш и жил. Однажды во сне ему сказали: «Ты должен спеть благословение Алтаю. Для этого ты сделаешь топшуур, потом будешь благословлять… Топшуур – он живой. Его надо изготавливать из живого дерева. Из ветвистого кедра, с крепкими, большими корнями. Этот кедр нельзя рубить, а с него надо отколоть небольшой кусок в размер топшуура и из него изготовить инструмент. Струны надо делать из конского волоса. Как шумят деревья, камни, так и поет топшуур». Топшуур – это спокойный инструмент. Он связан с Алтаем – Хангаем». Вот с тех древних пор у алтайцев появился топшуур.
- Дедушка – мастер горлового пения, - сказал Аржан.
И тут старик ударил пальцами по струнам и запел. Чимин был поражен, потому что голос старика странным образом менялся – то звучал низко, басово, то становился вибрирующим и рычащим, а потом вдруг переходил в какой-то совсем уж запредельный свист на высокой ноте – похоже, без использования голосовых связок.
Музыкант был поражен и очарован. Раньше он не слышал такого способа передачи звука. А старик пел неожиданно мощно – во всю силу своих легких, и это пение завораживало. Струны то передавали стук конских копыт по твердой каменистой почве, то крики маралов, то щебет птиц. И когда стих последний аккорд, парень еще сидел какое-то время неподвижно, а потом вдруг захлопал в ладоши, не зная, как еще выразить свое восхищение мастерством этого старого человека.