— Теперь ты должна называть меня мамой, — сказала новая жена отца, обнимая меня. Она прижалась ко мне щекой — мягкой, вялой и пахнущей совсем не так, как мамина.
Да неужели? Я вопросительно взглянула на отца.
— Просто Шейлой пока достаточно, — сказал тот, хотя голос его прозвучал неуверенно.
Мне было трудно думать о мисс Гринуэй как о «Шейле», не говоря уж о «маме». Но я не хотела проблем. Хорошая девочка не должна делать и говорить ничего такого, что может кого-то расстроить.
— Ха! — гоготнула старая миссис Гринуэй, которая тоже там была. — Мамой, ишь ты!
— Мама! — сказала мисс Гринуэй. Ее щеки слегка покраснели. — Пожалуйста, постарайся сдерживаться. И кажется, тебе уже хватит шампанского.
— Чепуха и вздор. Я просто хочу налить немного малышке. Держи, Элли. Выпей! Ведь не каждый день у тебя появляется новая мать.
— Вообще-то, Эйлин, — вмешался отец, — я бы не хотел, чтобы моя дочь пила. Она еще слишком юна.
— Но тогда ей самое время брать от жизни все, верно? — Старушка покачала головой. — Иначе она состарится прежде, чем успеет ею насладиться, как произошло с моей дочерью. Никогда не думала, что она найдет себе мужа, скажу я вам. Однако надо отдать ей должное. У нее довольно быстро получилось устроиться в постели, согретой другой. Да, Шейла?
Что же плохого в том, чтобы успеть забраться в теплую постель, думала я. Мама всегда клала мне туда грелку перед сном. Наоборот, глупо ждать, пока она остынет.
— Я считаю, мы все должны немного успокоиться, — сказал отец. На его лице застыло выражение, которое мама обычно называла «напряженным». — А, хорошо, несут очередное блюдо.
— Ну наконец-то! Я успела опять проголодаться. Они называют себя «пятизвездочным»? Всегда считала, что это только для пущего шику. Вроде как моя дочь строит из себя утонченную, чтобы не показать свое нутро свежеиспеченному мужу.
— Мама! Достаточно!
— Я, пожалуй, не откажусь от еще одного кусочка свадебного пирога! — заявила старушка. И тут же принялась запихивать в рот второй кусок, словно кто-то собирался его отнять.
— Прости, — прошептала мисс Гринуэй — отныне Шейла, — подобрав длинное белое платье и наклонившись ко мне. — Моя мама просто немного переволновалась. И поэтому говорит глупости.
— Все в порядке, — смущенно ответила я.
— Я имела в виду только то, что сказала, дорогая. Действительно хочу, чтобы ты называла меня мамой. Всегда мечтала иметь такую дочь, как ты. — Ее глаза увлажнились. — Я думала, что уже слишком поздно для того, чтобы завести семью. — Она крепко сжала мою руку. Это было больно, но я не хотела ее отдергивать. — Мне так повезло.
Шейла переехала к нам и перевезла миссис Гринуэй.
— Почему она не осталась в своем доме? — спросила я отца.
— Потому что она не настолько здорова, чтобы твоя мама могла позволить ей жить одной.
Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, что он имеет в виду Шейлу.
— Твоя мама серьезно относится к своим обязанностям, — добавил он. — Это одно из качеств, которые мне в ней нравятся.
Он говорил так, словно моя настоящая мать не делала того же самого. И я обиделась за нее.
— К каким обязанностям? — спросила я.
Отец переминался с ноги на ногу.
— Ну… например, заботиться о людях, которые от нее зависят.
Таких, как миссис Гринуэй? Но, как по мне, она не выглядела зависимой. На втором этаже у нее была своя гостиная, где всегда очень громко работал телевизор. Она обычно смотрела смешные передачи, вроде шоу Дэвида Никсона (благодаря которому я поверила, что магия существует, несмотря ни на что!) — в отличие от серьезных, таких как «Завтрашний мир» или новости, которые нравились отцу. Иногда я сидела под дверью и слушала ее телевизор. Это приятней, чем проводить время с супругами, которые постоянно тискались и шептались, прежде чем сказать мне, что пора идти спать.
Так я и сидела однажды вечером, когда старушка неожиданно открыла дверь, застав меня врасплох.
— Хочешь — так входи, — сказала она. — Чего ты ждешь?
Это стало нашим ежевечерним обычаем. Я усаживалась рядом с ней на маленьком диване среди подушек с изображениями тореадоров. Она с гордостью сообщила, что купила их в Испании во время отпуска по системе «все включено». Еще она говорила мне вещи, которых я не понимала.
— Будь начеку с моей дочерью. Она может казаться самой нежностью и добротой. Но если ты не сделаешь так, как она хочет, — она в ту же секунду ополчится против тебя…
Миссис Гринуэй немного помолчала, словно собираясь сказать что-то еще. Но передумала.