Он смотрит на меня, словно оценивает.
— Но тебе лучше заняться неприкрытым старомодным попрошайничеством. Люди станут давать деньги, потому что ты напомнишь им маму, как мне напомнила мою. Тебе нужно просто найти местечко неподалеку от автобусной остановки и выставить вот эту табличку. Смотри. Я нарисовал для тебя.
Я просто не смогу этого сделать. Среди людей…
Он протягивает кусок картона. На нем толстыми крупными черными буквами намалевано: «Я пенсионерка. У меня нет дома, и я голодаю. Прошу помощи».
Пол ухмыляется, вполне собой довольный:
— Я угадал с возрастом? Я все правильно понял?
— Нет, черт побери! Неправильно. Я не настолько старая!
— Ох, прости. Тогда лучше это переписать. Я не люблю лгать.
Женщина с волосами-сосульками и собакой фыркает.
— Правда, что ли, Пол?
— Хватит об этом. Я верю в нашу новенькую. — Он касается моей руки в знак того, что мы снова друзья. — У нас еще не было дамы в возрасте. Такие всегда заставляют кошельки раскрываться.
Он бросает на меня еще один взгляд.
— Так, а теперь о правилах, Джо. Не снимай шапочку. Бритая голова смотрится угрожающе. Если кто-то даст тебе еду, ты можешь съесть немного сама, но бо́льшую часть должна принести сюда для всех остальных. Все денежные пожертвования тоже должны поступать сразу сюда. Так мы работаем. Не пытайся что-то утаить. Мы будем тебя проверять. — Он хлопает меня по спине. — За дело! И не забудь сперва помыться. Никто не захочет приближаться к тебе, если ты будешь вонять.
Окоченевшая от холода и голода, я бреду к автовокзалу, постоянно оглядываясь через плечо. Я не знаю, что делать. Я чувствую себя в большей безопасности с кем-то вроде Пола, который будет за мной присматривать, но не хочу просить милостыню. Мое сердце стучит чаще, когда я вижу, что за мной идет высокий мужчина, однако он сворачивает в переулок. Уже настоящее утро, а небо все равно темно-розовое.
Множество людей выходят из автобусов и проходят мимо, одетые для работы. Что бы я только не отдала за уютную офисную работу в тепле. А затем я подхожу к месту, где выпрыгнула из автобуса позапрошлым вечером.
Какая-то женщина пытается втолкнуть вверх по пандусу коляску с кричащим ребенком.
— Вам помочь, дорогая? — спрашиваю я, но она не обращает внимания, будто меня здесь нет.
Я спешу через главную площадь, опустив голову вниз. Мимо ларька с кофе и круассанами. Мой рот полон слюны. На стене висит плакат: «На нашей территории запрещено современное рабство и торговля людьми».
Наконец я нахожу туалеты. Отчаянно хочу по малой нужде. Утром не смогла заставить себя присесть на корточки в углу, как все остальные. Женщина с неброской внешностью и в деловом костюме входит в туалет одновременно со мной. Она бросает на меня косой взгляд, словно говоря: «А ты что тут делаешь?»
Какое облегчение — сесть на нормальный унитаз в уединении. Затем я подхожу к одному из умывальников. Горячая вода! Какое прекрасное ощущение. Я ополаскиваю лицо и выдавливаю немного жидкого мыла, намыливаю голову и смываю. Кайф.
— Извините, — говорит эта Наглая Морда. — Не могу поверить, что вы собираетесь сделать это здесь.
Слишком поздно. Я уже сделала. Потом я снимаю свой анорак, футболку и намыливаю подмышки еще одной пригоршней мыла.
Девушка в темно-синем костюме и туфлях на высоком каблуке возле соседнего умывальника шарахается в сторону. Я сую голову под сушилку — пускай у меня и нет волос, но это все равно приятно, — а затем одеваюсь и захожу в одну из кабинок. Возможно, я смогу спрятаться здесь на несколько часов и сообразить, что делать.
Я решительно не могу просить подаяние, как велел Пол. Табличку, которую он мне дал, я уже выбросила в мусорное ведро.
Спустя некоторое время я слышу, как возмущаются люди снаружи.
— Эта уже целую вечность занята.
Кто-то стучит в дверь:
— Побыстрей там!
Я молчу. Проходит час, возможно, два, пока я сижу и клюю носом в тепле.
И тут это происходит.
Я вижу сверкающие черные ботинки под дверью. Снова стук. Более требовательный. Меня бьет дрожь.
— У вас там все в порядке?
Раздается шорох, словно кто-то шарит по полу.
Рукав черной униформы.
Это полиция!
— Лучше выбить дверь и посмотреть, все ли с ней нормально.
Ничего другого не остается. Мне приходится открыть.
— Я в порядке, — говорю я, сняв шапочку и отпирая дверь. — Просто живот скрутило.
Женщина в полицейской форме сужает глаза.
— Правда? Скорей похоже, что вы прячетесь от кого-то или чего-то.
— С чего вы так решили?