— Простите, что беспокою вас, мадам, но мы уже закрываемся.
Это я мадам? Я бы расхохоталась в голос, не будь так напугана.
Я снова на улице. Холодает. Куда теперь? Глупый вопрос. У меня нет вариантов, если я не желаю спать под открытым небом. Я медленно возвращаюсь обратно на темную заброшенную фабрику в Стоукс-Крофт.
Пол уже там.
— Ну как, принесла что-нибудь?
— Извини, — говорю я. — Мне никто ничего не подавал.
Пол качает головой. Он улыбается, но я вижу, что это фальшивая улыбка.
— Ты точно ничего не утаила для себя?
Я принимаю вид: «Да что ты такое говоришь?!»
— Конечно нет.
Он сокрушенно цокает языком, как будто я ребенок, который сделал что-то не так.
— Ты должна зарабатывать себе на жизнь, мамаша, а иначе можешь поискать другое место для ночлега.
Моя грудь снова дрожит, как будто в приступе паники. У меня уже бывали такие, в них нет ничего приятного.
— Я постараюсь, — обещаю я.
Возвращаются Пэм и мужчина в костюме. Они тащат пакеты с печеньем, бутербродами, газировкой и бутылкой вина.
— А что насчет денег? — резко спрашивает Пол. — У тебя сегодня день пособия, верно?
Человек в костюме ворчит что-то вроде «последние соки высасываешь, черт», но передает ему немного наличных.
Дама с магазинной тележкой раздобыла кольцо. Идет жаркий спор, настоящий в нем бриллиант или фальшивый.
У парня с зелеными волосами есть швейцарский армейский нож, который он нашел в мусорном контейнере. А еще он принес большую коробку шоколадок «Кит-Кат».
— Их выгружали из фургона, и никто не стерег, — гордо говорит он.
Шикарная Пэм фыркает:
— Терпеть не могу шоколад!
— Нищим выбирать не приходится, — замечает Человек в костюме и хохочет так, словно это самая лучшая шутка на свете.
Вся добыча складывается в «общий котел».
— А как же она? — требовательно вопрошает сосульковолосая хозяйка собаки, указывая на меня. — Что она принесла?
— Пока ничего, — отвечает мой ирландский приятель. — Дай ей время.
— Но она должна внести свою долю, — ноет парень, который был под кайфом, когда я впервые пришла. — Нет смысла оставлять ее здесь, если она не может заработать.
— Я уже сказал ей это. — Голос Пола угрожающе понизился. — Все будет.
Мы рассаживаемся вокруг костра, разведенного из деревянных досок.
— Набрал их на территории, — поясняет парень, который выглядит вполне довольным собой. Я стараюсь придвинуться поближе, но остальные тоже лезут к огню. Ветер свистит в разбитых окнах. Я никак не могу унять дрожь от холода.
— Итак, почему ты здесь? — спрашивает Фадума. Она кажется дружелюбней, чем раньше.
— Что?
— Да брось. Мы все на улице не просто так. Видишь, вон там Хьюго в деловом костюме? Раньше он был агентом по недвижимости, но потерял все, когда жена обчистила его при разводе. У него нет родных, у которых можно пожить, так он и оказался здесь. Так что сделала ты?
— Ничего.
— Значит, кто-то с тобой что-то сделал. — Ее глаза сужаются. — Похоже, ты боишься, Джо.
— Не понимаю, о чем ты.
— Ну да, конечно. Знаешь, мне и самой доводилось бояться. Хлебнула по полной. Я понимаю, что такое страх.
— А что произошло с тобой? — спрашиваю я, пытаясь изменить тему беседы.
Ее лицо мрачнеет.
— Я подслушала, что мой отец планирует меня продать местным сутенерам. — Она говорит таким тоном, будто в этом нет ничего особенного.
— А твоя мама не пыталась ему помешать?
— Нет. Нужны были наличные, иначе домовладелец вышвырнул бы нас вон.
— В какой же стране ты жила?
— Здесь, естественно. В Бирмингеме, где и родилась. Я выпрыгнула из окна своей спальни. Смогла добраться до Лондона, а в итоге оказалась тут.
Подходит Пол, и она замолкает.
— Не желает ли кто-нибудь калифорнийского красного? — спрашивает Пол. — Это хороший год, — смеется он, делая вид, что изучает этикетку. — Ты молодец, Пэм. Поехали, передавайте по кругу.
На этот раз меня не нужно уговаривать. Я уже замерзла. Один из парней бренчит на гитаре. Зеленоволосый молодой человек и Пэм сплетаются в танце, их лица вплотную друг к другу. Его ладони на ее заднице. Я постепенно расслабляюсь. От выпивки стало намного лучше.
— Давайте потише, а? — произносит Пол. — Иначе нас заметут за пьянство и безобразное поведение, не говоря уж о том, что мы заняли чужое здание.
— Любишь ты обломать, — ворчит молодой человек, все еще шаря руками по телу Пэм.