- Мы- заложники Теперь они будут что-нибудь просить у евреев, а если они не дадут - убьют нас.
- Детей? - конечно Павлов и сам мог догадаться о смысле произошедшего в целом, но то что захвачен был автобус с российскими детьми не укладывалось в его голове, насколько он мог сейчас соображать и анализировать ситуациюподобного история еще не знала.
Мальчик же, напротив, был совсем не удивлен и вроде бы даже не испуган.
- Детей еще лучше, - серьезно со знанием дела заметил он, - так больше подействует.
- Послушай меня, - Павлов постарался, чтобы голос его звучал как можно более убедительно и спокойно, - Никто не посмеет вас убить и никто этого не допустит Но вот со мной может что-нибудь случится Сам говоришь, крови много, а рану не видно, поэтому я хочу тебя попросить об одной услуге Можно?.
Мальчик только кивнул головой, но по выражению его глаз было видно, что он очень хорошо понимает, что имеет в виду Павлов и к просьбе относится крайне серьезно.
- Так вот, пускай эти бумаги пока будут у тебя И если со мной что-нибудь произойдет, ты их сохрани А потом, когда вас освободят отдай кому - нибудь из взрослых, лучше всего из нашего посольства Знаешь, что такое посольство?.
Мальчик снова кивнул.
- И скажи, что передать надо в Московский университет, МГУ Запомнишь?.
- Запомню А что там?.
- Это исторические документы Очень древние, вернее их копии для ученых они очень важны.
- Вы ученый?.
- Да, я преподаю в Московском университете.
- А Карину Рубеновну они убили, - неожиданно сказал мальчик.
- Кто это, Карина Рубеновна? - говорить Павлову становилось все труднее Боли он как ни странно не чувствовал, но было ощущение, что его медленно сковывает то ли сон, то ли забытье - ему все труднее было шевелить языком, голос мальчика становился тише и был не очень четок, а сам он словно расплывался перед глазами Павлова, как если бы на них вдруг навернулись слезы, но слез не было, - Кто - Карина Рубеновна?.
- Учительница, - откуда- то издалека ответил мальчик., - наша учительница., из детдома.
Он сказал еще что-то, но Павлов уже его не слышал.
Потом он приходил в себя еще несколько раз - всякий раз от острой боли, сначала, когда его грубо перетаскивали из прохода на заднее сидение автобуса - террористы к тому времени завершили свои кровавые дела на дороге и автобус рванулся к оливковой рощице, потом еще несколько раз, когда автобус особенно сильно подбрасывало на ухабах, но каждый раз всего на несколько секунд и снова проваливался в темноту, он не чувствовал и не видел ничего, но где- то глубоко в его подсознании словно включился невидимый счетчик Это счетчик медленно и методично отсчитывал каждую каплю крови, струящейся из его тела и каждая эта капля уносила мгновение его жизни, это тоже учитывал счетчик. Считать же ему оставалось похоже недолго, и он безгласный пытался предупредить об этом угасающее сознание Павлова Быть может поэтому, на доли секунды придя в себя то ли от очередного толчка автобуса, то ли почувствовав подле себя какое-то постороннее движение, он открыл глаза и смутно различая в отдалении чей-то неясный, силуэт попросил о помощи.
Была уже ночь.
- Если бы я был генералом, то давно уже дал приказ на штурм.
- Ты дурак Если бы начался штурм они бы взорвали нас Видел - у них в зеленом мешке взрывчатка?.
- Не взорвали бы Им тоже жить охота.
- Взорвали бы. Они воюют за Аллаха, он потом прощает их и берет в рай, поэтому они не боятся умирать.
- Откуда это ты знаешь?.
- Я знаю, чеченцы тоже воюют за Аллаха, поэтому наши их не победили, а знаешь как бомбили! Все дома разрушили! Наш тоже...
Это рассуждают дети Они сгрудились на задних сидениях автобуса и даже на полу, вокруг нас с Евгением Он полу-лежит на последнем сидении, а я сижу подле него Каким-то образом мне все-таки удалось перевязать его так, что кровотечение прекратилось и сейчас он утверждает, что чувствует себя почти нормально.
За окнами автобуса светло как днем и очень шумно Ночь сегодня так и не смогла вступить в свои права Тьму рассеивают яркие лучи прожекторов, красно-синие всполохи мигалок, временами оглушительно стрекочет вертолет зависая где - то совсем рядом, слышатся чьи-то переговоры по рации, воют сирены. - все это происходит совсем рядом и где-то бесконечно далеко, в другом, потерянном для нас быть может навсегда мире. Рассудок подсказывает, что там. который уже. час идут напряженные переговоры и на кону - ни много ни мало - наши жизни, десятки если не сотни людей в какой - ни будь сотне метров напряженно наблюдают за нами, готовые к любым действиям да и весь мир наверное взбудоражен известиями о том, что происходит в эти минуты на шоссе No 1 государства Израиль, но в сознании эти соображения укладываются плохо Оно, сознание, медленно погружается в состояние унылой обреченности Вроде бы все мы, и террористы взявшие нас в плен и мы, их жертвы - заложники обречены стать вечными обитателями злосчастного автобуса как если бы кто-то злой и могущественный начертил вокруг него страшный магический круг, проникнуть за который не дано никому и уже никогда По крайней мере ни от кого из нас ничего сейчас не зависит и это действует на всех парализующе Террористы теперь совсем не обращают на нас внимания - они заняли передние кресла автобуса, почти не покидают их и не разговаривают даже между собою лишь изредка перебрасываясь короткими тихими фразами. Мы же полу - шепотом общаемся между собой и с детьми.
- Вы оба говорите абсолютные глупости, - вторгается Евгений в эту странную детскую дискуссию Но к странности наших детей меня уже не удивляет - они много успели рассказать о себе, - Никакой Бог- ни Иисус, ни Аллах, ни Будда не позволяет убивать людей Убийство человека - самый страшный грех из всех, которые только могут быть и так гласят все религии Понятно?.
Дети вяло кивают головами и замолкают, но в том как они молчат читается полное несогласие с утверждениями Евгения Павлова Они не возражают ему, потому что эти дети усвоили едва ли не на инстинктивном уровне - возражать незнакомым взрослым мужчинам опасно, порой опасно смертельно Они предпочитают отмолчаться Похоже Евгений тоже чувствует это, нам обоим почему-то становится неловко.
- Знаете что? - вдруг предлагает он нам, - давайте я расскажу вам одну очень давнюю и очень интересную, на мой взгляд, и, пожалуй поучительную историю Этой историей я посвятил долгие годы, но только теперь добрался до ее конца.
- Сказку? - спрашивает самый маленький из детей шестилетний "Бадри, он родился в Абхазии, но в первые же месяцы своей жизни оказался сиротой и чудом был вывезен российскими журналистами из района боевых действий.
- Вот глупый, - отзывается десятилетняя Варя, ее родители случайно погибли во время уличной перестрелки в Таджикистане, а бабушка вывезла в Россию, да там вскорости и умерла - тебе же говорят - историю История - это не сказка, это то, что учат в школе Правда?.