Злость постепенно утихла, этому способствовало, что Дрейк, на удивление, говорил это совершенно искренне.
— Да, она необычная… — вздохнул я, тут же сурово поджав губы. Еще не хватало сочувствовать Дрейку.
Он печально покачал головой:
— Я тебе так завидовал, и дело не в ее наследстве. Джулиана была настолько предана тебе, что в ее голову даже не пришло, что она сможет жить спокойно, стоит ей оставить тебя.
Если бы… Я тяжело вздохнул, но в чем-то он был прав. Так что довольно резко спросил:
— Я так и не понял, что привело тебя сюда? Решил осмотреть, что достанется тебе по завещанию?
Дрейк снисходительно усмехнулся:
— О чем ты? Какое завещание?
— То самое завещание, где мой отец самым нелепым образом поместье и все наследство в случае моей гибели завещал тебе? — сложив руки на груди, ледяным тоном осведомился я.
Гаррет пожал плечами и равнодушно добавил:
— Ну, а что ты хотел?.. Ты против его воли отправился на войну и единственным родственником мужского пола остался я.
— Смешно. А ты от всей души старался заменить ему сына…
— Нет. Но тогда все выглядело логично! Писем от тебя не получали, наследников у тебя не осталось, да и у твоего отца в роду одни девицы малолетние, а мы с ним всегда ладили куда лучше, чем ты с нами!
— Два сапога пара!
Дрейк спорить не стал, но гадко улыбнулся, как только он один умел, и довольно нагло сказал:
— Ты до сих пор его ко мне как мальчишка ревнуешь!
— Нет, я до сих пор гневаюсь! Я вернулся с войны, и тут меня извещают, что мое наследство должно отойти к тебе, если к тридцати одному году у меня не будет наследников!
— Условия ставил он…
— А ты радовался…
— Конечно. По пальцам одной руки можно перечислить титулы в Англии, которые можно передать по завещанию! — и гнусавым голосом герцога Кентского добавил, передразнивая: «Является ли завещание отца высшим законом? Требует ли высший закон наличия двух свидетелей?»
— Да, и два свидетеля не заставили себя ждать… — с сарказмом добавил я.
Кузен дерзко улыбнулся и равнодушно кивнул.
Я строго на него взглянул. А зачем, собственно, титул, если я собрался к Джил? Однако мне уже не стоило слишком долго размышлять над этим.
— Знаешь… условие его завещания не выполнено, так что титул через год ты все-таки получишь.
Странно, но сейчас меня это вообще не волновало.
— Ты еще успеешь жениться и обзавестись наследником, — отмахнулся кузен. Последняя фраза была произнесена с гадливым смешком. Он бросил на меня выразительный взгляд, говоривший о том, что он обо всем догадался.
Я усмехнулся, если бы!
— Не успею… У меня еще к тебе одно предложение. Я хотел продать свой конный завод герцогу Ремингтону, но передумал. Я знаю, ты любишь лошадей. И хотя тебе абсолютно не верю, но думаю, что матушку и тетушку не станешь обманывать даже ты…
— Я осчастливлен столь высоким доверием, оказанным мне… — скривился кузен, отведя взгляд к стоящим на камине часам. Я проследил за его взглядом, и тут же добавил:
— Так вот… мой завод поделим пополам, за твою половину ты возьмешь все управление на себя. Те суммы, которые принадлежат мне, ты будешь адресовать моей матушке.
— И что же тетушка будет с ними делать? — и тут же усмехнувшись, добавил. — Или пока меня не было, она увлеклась покером?
— У нее сейчас пять воспитанниц, которых надо обучить вырастить и дать всем приличное приданное.
Гаррет медленно и с удивлением кивнул, будто обдумывал услышанное, потом спросил:
— Ни один здравомыслящий человек не станет наделять конным заводом того, кто пытался его убить… Что это ты задумал?
Он ожидал, что я вспыхну и дам ему под глаз, но Гаррет ошибся, сейчас возня с ним меня абсолютно не интересовала, так что я спокойно оглядел его и невозмутимо ответил:
— Я отбываю в Европу, так что тебе придется взять все в свои руки.
— Ты разорен? — предположил кузен. — Если желаешь, я могу одолжить тебе нужную сумму. Я бы дал тебе в подарок, но ты не возьмешь…
Честно, такого предложения я от него не ожидал, не иначе те злоключения с Джулианой поспособствовали росту его порядочности?
— Нет, Гемпширские имения процветают, как и Ланкаширские маслобойни и шерстяная мануфактура в Йоркшире… на самом деле я просто уезжаю и не знаю, когда вернусь.
Я, наконец, смилостивился и кивнул кузену на диванчик с кожаной обивкой возле моего стола, Дрейк в ответ задумчиво пожал плечами, однако сел, устремив невидящий взгляд в пустое пространство перед ним.
Мы с минуту помолчали… Я со вздохом продолжил:
— Жду поверенного к себе со дня на день… Когда он появится, мы все оформим законно, чтобы ты не сомневался…
— Я еще не озвучил свое решение, — сухо заметил Гаррет и вновь одарил меня недоверчивым взглядом, выискивая каверзу в моем предложении.
Не знаю, что повлияло, но в какой-то момент я увидел брата в другом свете. Он вдруг напомнил мне дикого пса, дворнягу, опасающуюся удара камнем. Недоверие на его лице сменилось удрученным видом, сейчас он вызывал у меня только сочувствие.
Грядущее изменение моей жизни давало мне возможность быть с ним не в меру великодушным, и я предложил:
— Как твоя страсть к охоте? Сложно было с этим в Египте? Небось, с лисиной травлей по английским полям ничего не сравнится?
— Так она здесь все еще в моде? — с великосветской ленцой поинтересовался Дрейк, быстро подстроившись под новую тему для разговора.
— О, по-моему год от года становится только популярней. До первого ноября ездят на охоту incognito, а с первого ноября в «красном кафтане», так что если ты здесь задержишься, то попадешь на нее. Я как раз планировал отправиться через неделю.
Дрейк миг помолчал, потом, не скрывая удивления, заметил:
— Я наивно полагал, что твои нервы все еще расстроены смертью супруги.
Подавив желание подняться и вышвырнуть его отсюда, чуть склонив голову, я сухо произнес:
— Думаю, ты прав. Мои нервы действительно расстроены недавними событиями, не говоря уже о твоем грубом вторжении. Я бы хотел вернуться к своим занятиям, если не возражаешь.
— Но… — Дрейк запнулся, заметив раздражение в моем лице, тут же напустил на себя светское равнодушие.
Я все же поднялся, положив конец разговору.
— Благодарю за визит. Всего доброго.
Стиснув челюсти, Дрейк поклонился и собрался уходить.
Но и тут все испортила моя сентиментальность. Как мне кажется, что подобное размягчение нрава — побочная сторона моего брака. Так как первое, что пришло в голову: Джил бы не одобрила глупую ссору. Пришлось исправляться:
— Где ты остановился? — ожидая ответа кузена, я размышлял об отношении моей супруги к братским отношениям.
Да, она желала, чтобы мы хотя бы попытались не убить друг друга. Милосердно простить подлеца? Хотя ко многому она относится довольно строго — сначала что-либо сломает, а после вряд ли пожалеет, но конкретно в вопросе братской дружбы она была непоколебима.
Кузен, внимательно наблюдая за мной, наконец, ответил:
— Пока нигде… Я только что прибыл сюда, верхом.
Я кивнул.
— Оставайся у меня, выспись… Мой камердинер будет к твоим услугам.
Гаррет резко втянул воздух, словно мое предложение что-то в нем глубоко задело.
Я взял колокольчик с подноса и вызвал экономку. В дверь тотчас вошла миссис Кринби, со строгим выражения на лице, в скромном платье из серой саржи и белом крахмальном чепце и фартуке.
— Подготовьте для гостя лиловую комнату и обеспечьте всем необходимым…
Когда «образец общественных условностей», кивнув, вышла, я предложил кузену:
— Давай я провожу тебя… мне как раз надо найти мистера Моуди и обсудить с ним пару вопросов по имению.
Входя в лиловую комнату для гостей, Гаррет внезапно рассердился, остановился на пороге, повернулся ко мне и сквозь зубы сказал: