Следователь уловил этот момент и рукой показал надзирателю, чтобы тот принес мне табурет. И я плюхнулся на подставленный табурет, как падает на землю полный мешок зерна. Голова у меня непроизвольно опустилась на грудь.
– Будешь говорить, Иванов? – продолжал следователь, не глядя на меня, и не видя мою опущенную голову. – Или дать тебе ещё одну ягодку? Сознавайся быстрее, отвечай на все вопросы, которые я тебе задавал ранее. Ты, Иванов, наверное, понял, что я тоже устал. Мне нужно отдохнуть так же, как и тебе.
Я ничего не ответил. Только стёр с губ воду, ощутив соленый вкус. Взглянул на руку и понял, что эта была моя кровь. Откуда она текла, я не знал: изо рта, из носа, или из содранной на щеке кожи.
Следователь подозвал к себе надзирателя и, налив воду из графина в стакан, велел подать его мне. Я обеими руками вцепился в стакан с водой и начал жадно пить воду большими глотками. Но… не тут-то было. Надзиратель, ударив меня по голове, умело вырвал у меня стакан, и остатки воды вылились на пол.
Как тонко, умело, изуверски было у них всё это отработано. Спектакль разыгран как по нотам. В немецком плену такого не было, хотя и там место заключения не было курортом.
Глава шестая
Поединок
Как нелюди находят различные способы издевательств, изощрённые и страшные? Их учат, или они сами делают открытия?
Все эти вопросы как молнии мелькнули у меня в голове. Я продолжал думать. Это придавало мне сил и помогало продолжать не равный поединок со следователем. Невольно я рассмотрел его лицо и, особенно, глаза, хотя их-то мне было рассмотреть довольно сложно. Всё же мой взгляд и его встретились. Но взгляды у нас были разные. Мой – сильный, его – трусливый, подлый. Он это знал, понимал, и поэтому старался на меня не смотреть.
Я молчал.
Следователь понял, что я больше ничего не скажу. Он хотя и был молод, но опыт приобрёл большой. Следователь дал команду, и меня поволокли в камеру, в ту, в которой я уже был. Конвоиры бросили меня на пол.
На этот раз, когда я оказался в камере, и за мной закрыли дверь, ко мне навстречу поднялись три – четыре сокамерника. Они аккуратно, как могли, подняли меня и довели до нар. Затем уложили на место, которое было услужливо освобождено перед этим.
“Хотя и уголовники, но что-то человеческое в них осталось”, -подумал я. – “Всё же они на голову выше работников репрессивного аппарата государства”.
Рядом со мной лежал Николай Иванович, тоже избитый, полуживой. С ним тоже поработали “умело”, как и со мной. На лице у Николая Ивановича виднелись следы крови, которая была стёрта, очевидно, сокамерниками. Один из сокамерников уже протирал мое лицо мокрой тряпкой. Следы издевательств, однако, стереть с лица было невозможно.
Я скоро заметил, что сокамерниками руководил один “главный” уголовник камеры, по его жестам, кивкам головы, пальцам рук его команды выполнялись неукоснительно уголовниками рангом пониже…
Глаза мои постепенно закрылись. Невольно передо мной возник облик следователя. Его хищный горбатый нос, копна чёрных волос на голове, волосатые руки (рукава рубашки были закатаны по локоть) без всякого сомнения, выдавали в нём человека, родина которого была далека от Москвы или Новгорода, за Кавказскими горами. Но кто он по национальности, я установить не мог. Я также не знал ни одной фамилии из числа палачей. Они не афишировали себя. Между собой общались, как я заметил, или кличками или по званию. А иногда просто жестами.
Глава седьмая
Радостный сон
Я впал в дремоту, а затем уснул. Снилась мне жена, причём она приснилась не в образе той, какой была в последнее время: угнетённая тяжёлым домашним трудом, заботой о детях, а также работающей в колхозе. А приснилась в образе девушки-невесты, какой была перед свадьбой. Мой организм во сне восполнял потерянные силы, и этому способствовали светлые, яркие картины далёкого прошлого, когда наши тела и души пели от возникшей у нас любви…
Мне приснилось большое поле пшеницы с золотыми колосьями и синими цветами. На дальнем краю поля виднеется несколько высоких берез. А в центре этого хлебного поля стоит моя жена. Я ясно вижу ее легкое белое платье. Вот она повернулась ко мне, улыбнулась и махнула рукой. Я не могу оторвать от нее взгляд. Она приближается ко мне. И я с радостным восторгом иду к ней навстречу. Расстояние между нами сокращается. Осталось двадцать метров, десять, пять… И я уже раскинул руки в стороны, чтобы скорее обнять ее, прижать к себе…миг счастья… радостного счастья, которое вливается в мое сердце…
Вдруг грянул гром. Земля под ногами зашаталась. “Землетрясение”, – подумал я. Жена исчезла…