Николай Иванович продолжал:
– Ты, Алексей Иванович, как-то в разговоре со мной с возмущением прокомментировал убийство бывшего царя вместе с семьёй и прислугой. Так учти, Алексей Иванович, это было не убийство, это было мщение. Брат Бланка-Ульянова-Ленина Александр был казнён за покушение на царя. Поэтому от руководителя правительства рабочих и крестьян Бланка-Ульянова-Ленина поступило указание Янкелю Свердлову убить бывшего царя, его семью и прислугу, что он, Свердлов, и выполнил с большим усердием. Вот как в государстве рабочих и крестьян появился город Свердловск, как отметка о большой заслуге Свердлова.
Глава двадцать пятая
Фальшивый расстрел
Сколько времени я пробыл в карцере – полой статуе, не знаю, часов у меня не было. Сознание я потерял, стоя в камере, и когда дверь карцера была открыта, я упал. Как я потом узнал, меня из полой статуи приволокли в “нашу” камеру надзиратели.
Всю ночь я пролежал в камере без сознания и когда открыл глаза, то увидел, что рядом со мной лежал без движения Николай Иванович. Немного дальше, тоже не двигаясь, находились двое других сокамерников. Около каждого из нас стояли кружки, очевидно, с водой. Кружки были прикрыты кусками хлеба.
Я постепенно приходил в себя. С большим трудом приподнял голову, а затем присел на полу. Сидеть было тяжело. Руки и ноги меня почти не слушались. Стояние в полой статуе давало о себе знать. С болью во всём теле я подполз к Николаю Ивановичу и потихоньку потрогал его за плечи. Он не шевелился. Но вскоре открыл глаза.
Мы смотрели друг на друга, ничего не говоря. Так прошло некоторое время. Двое других сокамерников тоже пришли в себя, но лежали, не поднимая головы.
Испытание полой статуей все четверо прошли «успешно» – никто не умер. А могло быть и такое – об этом нам поспешили сообщить «сердобольные» надзиратели.
Я попробовал говорить с Николаем Ивановичем:
– Что, Николай Иванович, этот карцер более современный, чем тот, в районной тюрьме, где мы с тобой еле помещались в тесную каморку. А в эту статую двоих не впихнёшь. Всё продумано репрессивным аппаратом Ленинграда.
– Таких карцеров во времена инквизиции не строили – ответил Николай Иванович. – По крайней мере, мне в книгах описание таких карцеров не попадалось.
– По большому счёту, Николай Иванович, – продолжал я, – мне не понятно, что хотят от нас следователи? Какие сведения их интересуют? У них имеется столько провокаторов, что они могут закрыть любое дело, записав в него всё, что посчитают нужным.
Один из сокамерников, который назвал себя Степаном Петровичем, вклинился в наш разговор:
– Я тоже ничего не понимаю в действиях следователей. Ну, что я могу им сказать, если я совсем ничего не знаю о тех людях, про которых меня спрашивают. Никаких очных ставок мне не делали.
Второй сокамерник, Сергей Владимирович, сказал:
Мне абсолютно не понятен мой арест. Я тоже, когда был в районной тюрьме, несколько дней был в шоке, всё время ждал освобождения, думал, что мой арест – это ошибка. Как я понял, все вы думали аналогично. Вот в этом и кроется главный козырь аппарата насилия. Ошибка – думают все, и насильники взяли эти «шоры» себе на вооружение, отняв у арестованных какую либо инициативу для своей активной защиты. Какой-то кошмар происходит в нашей стране, так зверски обращаются с людьми! Мы все: ни грабители, ни воры, никого не убивали… Что-то ещё будет…
Николай Иванович ответил ему:
– Да, Сергей Владимирович, что-то странное происходит в нашем государстве, государстве рабочих и крестьян. Я только не пойму, почему так называют наше государство? Как я знаю, в правительстве нет русских людей. Государственным репрессивным аппаратом командуют тоже не русские. И вы это тоже знаете! Все следователи, которые нас допрашивают, не славяне. А конвоиры, кто? Латыши, венгры и другие иностранцы. Да и Бланка-Ленина в своё время охраняли латышские стрелки… Мне также не понятно создание в центре Российской империи мавзолея, где помещено тело иностранца, человека, много лет жившего за границей, который нигде не работал, и который приехал в Россию на готовенькое и сразу стал председателем правительства. Можно было бы как-то понять, если бы в мавзолее лежало тело русского человека, спасителя Руси. А поместить иностранца, который загубил миллионы русских людей?..
Николай Иванович продолжил:
– Я не буду вам рассказывать про масонство. Масонство – сложная тема, во многом мне не понятная. Однако я твёрдо знаю, что Бланка-Ленин рано ушёл из жизни. Этому способствовали масоны, которым он не угодил.