После чего протянул надорванную пачку «Астры» и коробок спичек, понимающе подмигнув. Нет, определённо в этом времени есть свои плюсы и никакого морализаторства, по поводу курения несовершеннолетних. Взяв сигарету и спички, проникновенно поблагодарил, на что Серёга подтолкнул меня к кабинке, посоветовав не отсвечивать среди мужиков и не наглеть. Подтянув в очередной раз сползающие кальсоны — последовал его совету, направившись на толчок, под дружелюбные реплики мужиков.
— Оно и правильно, сейчас просрется!
— Никотин говно толкает!
Ну что, нравы здесь просты и незамысловаты, ну так и я не в институте благородных девиц воспитывался. Лучше уж такое, порой где-то навязчивое дружелюбие и участие, с юмором ниже пояса, чем тотальное равнодушие в моё время. Ещё не настало то время, когда осевшего на асфальт с прихватившим сердцем будут брезгливо-равнодушно обходить, привычно успокаивая свою совесть: «Напился!» Или опускать глаза, когда шумная компания гостей с Кавказа будет задирать прохожих или отплясывать лезгинку посреди улицы, проговаривая про себя универсальную мантру времен победившего капитализма: «Это не моё дело, меня не касается!»
Размял сигарету, видя как это делают мужики, прикурил и сделал несколько первых затяжек. Хорошо то как! И вкус у табака, хоть и непривычный, но приятный. Глянул по сторонам — вместо привычного держателя для рулона с туалетной бумагой на стенке кабины висел открытый прямоугольный ящик, со стопкой нарезанной газеты. Её, насколько я помню — желательно размять в руках, тогда будет ничуть не хуже привычной, хоть и не трёхслойной, а самой дешманской. По сравнению со всем остальным, свалившимся на меня — отсутствие привычной туалетной бумаги, это последнее, о чём стоит переживать.
Изделие советской табачной промышленности, докуренное до половины — бьет по мозгам, ослабленным нейролептиками и бессонной ночью, кувалдой и я чуть позорно не падаю прямо там, рядом с унитазом. В последний момент успеваю навалиться на спинку кабины и плавно приседаю. В голове шумит, в глазах темнеет, в висках бьют молоточки. Без сожаления выкидываю недокуренную сигарету в унитаз и констатирую: «Строго нафиг! Отныне только балет и керамика!» Отдышавшись и придя в себя, не без труда выполняю поставленную передо мной мамашей Мюллером задачу. После чего, с помощью нескольких спичек — переношу в баночку требуемую субстанцию, в процессе не выдержав и проблевавшись.
Вывалившись из кабинки — натолкнулся на сочувствующие взгляды смолкнувших мужиков, отдал спички и поставив банку на подоконник — подошел к умывальнику. Из зеркала на меня глянула такая харя с прозеленью, что мысленно похвалил свое решение бросать курить. Нечего с такого возраста травиться, вот в прошлой жизни всю жизнь мучился, пытаясь бросить, но так и не получилось, зря что ли второй шанс получил, надо использовать на всю катушку. В голове прозвучало прощальное напутствие Голоса: «Не просри!» — и я ещё больше утвердился в намерении если и не начать жизнь заново, но хоть что-то в ней изменить. Главное — слабину себе не давать и уступок, а всё остальное придет. Если усилия приложить…
На посту сгрузил заполненные емкости на поднос медсестре, мамаша Мюллер, брезгливо покосившись на поднос — сварливым голосом направила меня сдавать кровь из пальца, не снизойдя до объяснений, как найти лабораторию, а лишь сказав, что это на первом этаже: «Не маленький, спросишь!» — напутствовала она.
Спорить и переспрашивать не стал, вообще желания с ней общаться не было. А вот отомстить стоило, таких хабалок, охеревших от вседозволенности и безнаказанности— надо обламывать сразу. Что-то я сомневаюсь, что колоть пациентов сильнодействующими препаратами — правомочно. Осталось выяснить, её ли это инициатива, или поддерживаемая с самого верха практика. Но как бы то ни было, без последствий такое глумление над своим организмом я оставлять не собирался. С работы может и не вылетит, а вот вспотеть — вспотеет, и пыл свой поумерит, корова жирная! У меня здесь, в районном городе — родной дядька в милиции трудится, младший брат отца, как мне подсказали воспоминания реципиента.
Впрочем, Андрей (так звали дядьку, прошедшего Афган и после службы осевшего в органах) — был тяжелой артиллерией, его я собирался подключить только в крайнем случае. Если не получится разобраться самому или с помощью матери. Сегодня пятница, врачебный обход с пол-десятого, там и выясню, что здесь за порядки, больше подходящие для дурдома, чем для отделения интенсивной терапии, и тем более — по отношению к несовершеннолетнему…