— Как же холошо, что тебя током удалило, Ваня!
Надо с ней потом будет обязательно позаниматься, с выговариванием буквы «р» у меня и у самого были проблемы в детстве (в том, не здесь), которые только после занятий у логопеда в первом классе получилось исправить. Ничего сложного, кое-что помню, главное — систематически заниматься, пофиксим!
Затащил сумку в палатку, вспомнив строгий мамин наказ, неоднократно транслируемый (видать, надежды на мою сознательность было мало, поэтому раз семь повторила): «Банки не потеряй и не разбей!» На обед, по понятной причине — не пошли всей палатой, объедались домашними пирожками и прочими вкусностями не отходя от кассы. Холодильника, такого простого и привычного в моё время бытового электроприбора — в отделении не было, так что в первую очередь уничтожали скоропортящиеся продукты.
Наелись так, что во время наступившего сончаса — все разбрелись по кроватям и заснули. Я и сам наелся до отвала, аж глаза закрывались, но вот уснуть по примеру соседей не получилось. Вначале их разнокалиберный храп помешал, а затем задумался, что скоро выпишут и придется выходить из больницы, в большой мир. А там школа, с которой всё плохо, родственники, одним словом — реальная жизнь, к которой я, благодаря воспоминаниям реципиента — худо-бедно подготовлен, с одной стороны. А с другой — сознание взрослого человека из двадцать первого века, да в реалии СССР и переходный возраст…
Навскидку столько вариантов конфликтов вырисовывалось, начиная с бытовых проблем, от которых я при буржуазном капитализме совсем отвык, до межличностных отношений, связанных с моим возрастом. Это мне ещё повезло, что попал в другое время и в другого человека, а не в самого себя, пережить пубертат по второму кругу — нелегкое испытание…
Прорвемся, тут до совершеннолетия то осталось четыре года, гораздо больше волнует то, что восемнадцать мне будет как раз в девяностом. Год, с которого начались нелегкие испытания для страны и народа, поверившего в песни реформаторов о свободе, демократии и капитализме, при котором у каждого будет возможность выбирать в магазине из ста сортов колбасы. О том, что не у всех при этом будут деньги на покупку той же колбасы — народ не предупредили…
Уснёшь тут, как же! Принялся вспоминать сотни прочитанных книг про попаданцев, примеривая к себе — что я могу изменить. Понятно, что устроиться в жизни, зная в общих чертах, что ждет мир — вполне выполнимо. И семью оградить по возможности от всех гримас периода становления капитализма, после сегодняшней встречи сомнений в том, что родственников я не брошу — не осталось. И от реципиента много сохранилось, и сам стал воспринимать этих людей как семью…
Настолько ушел в размышления, что машинально стал ковырять пальцем в стене, вначале протер известку, затем слой штукатурки и вот уже ковыряю бетон. Вот хоть тресни, ни роялей в кустах, ни подходов к людям, которые могут повлиять на развитие ситуации в стране. Хотя от отца осталась двустволка и запас расходников, можно воспользоваться ножовкой по металлу и изготовить обрез. Того же Ельцина, при желании и настойчивости — можно подкараулить, пока он не забронзовел окончательно и не пробился на самый верх…
Да нет, это бред, не в одном Ельцине или Горбачеве дело, тут вся система вразнос пошла, ввергая людей в когнитивный диссонанс. Разница между реальным положением дел и идеологией, спускаемой сверху — настолько утомила народ, что перемен жаждут все, как там у Цоя:
' Перемен требуют наши сердца
Перемен требуют наши глаза
В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен
Перемен, мы ждём перемен…'
Совсем как в нашем двадцать первом веке — народ кормят дружбонародием и многонациональной страной, призывая не раскачивать лодку. А народ звереет, глядя на всё это многонационалие не из окошек правительственных кортежей и не из-за высоких заборов особняков, а на улицах. И читая новости, как сводки с фронта: «Незаконные мигранты изнасиловали…», «Мигранты забили толпой участника СВО…»
Потом, хлебнув лиха в девяностые — народ с ностальгией будет вспоминать времена советского союза. Как это водится в воспоминаниях о прошлом — забывая негатив и помня только хорошее. «Себя будем спасть и семью!» — решил я: «А дальше по возможности, глупо спасать людей, которые не желают быть спасенными, за того же Ельцина будет выходить столько народа на митинги, в полной уверенности, что они защищают своё счастливое будущее, не ведая о том, что им уготовано…»