Разгружаемся, собираем сак, я задаю резонный вопрос:
— А зачем нам с собранным саком тащиться вначале через кусты, потом через речку. Может на той стороне лучше было собрать?
— Мы по Громотушке пройдем, Вань. — Арлен, добравшись до речки успокоился и преисполнился благости. — Есть мысля у меня по бочагам хариуса взять, он как раз на нерест в верховья пошел, тама то мы его и прихватим! Пока по Громотушке пройдем и наши подъедут, с ними по реке потом отправимся.
Не спорю, ему видней, я в прошлой жизни немного в других местах рос, со своей спецификой. Идем вверх по течению, то пробираясь среди кустов, то оскальзываясь на каменных осыпях курумников. Русло Громотушки выписывает зигзаги, лежа в небольшой долине между двух гор. Такой вот гигантский овраг здесь называют логом: «это Урал, детка». Вспомнил сестру из того, утерянного времени, она любила этой фразой подколоть моих любимых племянников, когда привозила летом на малую родину. Как они там, вспоминают своего непутевого дядьку или давно забыли?
Время от времени дед останавливается у понравившегося ему омута и закидывает сак, комель саковища кладет на плечо и давит обеими руками, стараясь быстрее притопить сетку. Затем скребя по дну сеткой — вытаскивает сак на берег. И всегда с рыбой, и с какой! Пару хариусов по килограмму добыли, не считая чебака, голавля и щучек. Я собираю вытряхнутую из сетки рыбу, крупную забирая себе в мешок, а мелочь и мальков выкидываю обратно в воду.
Азарт охватывает с головой и мы, параллельно рыбалке — начинаем собачиться. Дед, по моему мнению — всё не так делает, и если бы не моя больная рука, я показал, как надо правильно! Утомил даже, то тупит, то торопится, то вообще за камень или корягу на дне зацепится, прямо зла не хватает! С его стороны претензии в мою сторону кажутся совсем необоснованными и высосанными из пальца, сразу понятно — придирается! Сам косячит, а на мне — срывается!
Стесняться нам некого, не чужие люди, поэтому активно переругиваемся:
— Деда! Да чтоб тебя, ну кто вот так тянет, а⁈ Быстрее надо, а ты как кота за яйца!
— Цыть, сопля, молод ты ишо меня учить! Ты чо малька не до конца выбираешь, вон скока блестит и бьется в траве, давай в речку их! Ну ты и рукосуй, Ванька, и в кого такой только⁈
Прошли не больше полкилометра, а уже все в мыле и в мешке у меня рыбы килограмм пятнадцать, перекосило на бок от такой нелегкой ноши. Деду тоже не сладко, поворочай жердью с мокрой сеткой на конце, да ещё и пробираться приходиться в экстремальных условиях, не по ровной дороге. Заикаюсь, что неплохо бы назад вернуться. Арлен хорохорится, не с руки ему передо мной слабину давать — рвется ещё несколько заводей проверить, где по его словам царь-хариус обретается.
Делать нечего, тоже марку держать надо — пенсионер может, а я чем хуже? Штурмуем засохший прошлогодний бурьян, подбираясь к заветному омуту. Вообще уже в какие-то дебри забрались, пологие до этого склоны лога сменились скальными выходами и чтоб забросить сак в густых кустах, украшающих крутой берег — деду приходиться изворачиваться.
— Позаросло всё, етическая сила! — Ругается дед. — Чо встал то, помогай давай, держи комель!
Совместными усилиями закидываем сак, дед меня отпихивает: «Не мешайся!» — топит сетку и затем начинает шустро перебирать руками, вытаскивая снасть на берег. И неизбежно за что-то цепляется, а я ведь предупреждал! Перекладина с сеткой, насаженная перпендикулярно саковищу — слетает, из воды на свет божий показывается неопрятная мотня, вместо аккуратного треугольника сака.
— Абанарот! — В сердцах бросает дед и напускается на меня. — Вот что ты за человек, Ванька⁈
— Акелла промахнулся, Акелла промахнулся! — Я за собой вины не чувствую, предлагал же возврашаться и продолжаю троллить деда. — Акелла промахнулся!
Арлен было напускает на себя грозный вид, затем не выдерживает и смеётся:
— Какой ты ещё малой, Ванька, мультики смотришь!
— А сам то, деда, откуда знаешь, тоже смотришь значит!
— Да я с Шуркой сидел! — Начинает он оправдываться. — Мне некогда у тиливизера рассиживаться, в отличие от вас, короедов! Ну-ка, Вань, разбери сетку, там никак шевелится кто-то⁈
Тут уже и сам замечаю, что спутанный комок сетки не пустой, разбираю снасть и вытряхиваю под ноги здорового хариуса, грамм на восемьсот, с плавником как парус. Дед преисполняется и начинает покрикивать, командуя, чтоб я разбирал снасть и вытаскивал всё из кустов обратно на поляну — возвращаемся! Вылезли из кустов, дед забрал у меня саковище, оставив мне увесистый мешок с рыбой и сак — и пошли вниз, к оставленному у устья Громотушки мотоциклу.