— Тогда какой смысл здесь оставаться? — спросил я.
— О, он умеет говорить, — деланно изумилась Лиззи. — Ничего себе. Знает даже, как правильно произносить слова.
— Заткнись, Лиззи, — беззлобно отозвался я.
Она рассмеялась. Мне нравится Лиззи, мы с ней просто дурачились.
— Я серьезно, какой в этом смысл?
— Может быть, мы тут как раз для того, чтобы выяснить это?
Мне хотелось спросить: лучше ли ей? Стало ли ей легче? Чувствуется ли это, когда в тебе что-то меняется? Все тут постоянно болтают об этих изменениях, но как они узнают, что эти самые изменения в них происходят? Они чувствуют себя как-то по-другому? Как они это чувствуют? Не вырастут же у меня от этого крылья за спиной. Не начну же я от этого летать. Не стану же я от этого хоть чуть-чуть красивее.
Анни. Новенькая в нашей группе. Она вошла немного напуганная, глядя в пол, вцепилась в стул. Мы всегда сидим кругом. У нас неплохие стулья. Ну, скажем, не такие уж и плохие. Адам представил нам ее. Она должна была сказать пару слов о себе, а позже могла рассказать нам всю свою историю. Тут все уже рассказали свои истории, кроме меня, Шарки и Рафаэля. «Время истории» меня не напрягает, если историю рассказываю не я.
— Я Анни, — сказала она. — Мне тридцать четыре. Я алкоголичка, и я не пью уже двадцать дней. Я из Талсы, Оклахома.
— Двадцать дней, — повторил Адам. — Хорошая работа.
Ну угу, конечно.
Мы все кивнули.
— Добро пожаловать, — приветствовали мы ее, и это было странно, потому что мы все сказали это с разной степенью искренности — кто большей, кто меньшей. А что нам еще оставалось сказать? Спасайся?
Затем мы перешли к так называемому Разбору того, кто как себя чувствует, над чем мы сегодня собираемся работать, нашего здорового и нездорового поведения, наших секретов и тому подобного. О, и мы обязательно должны были сказать о себе что-то хорошее. Мы зовем это аффирмациями. Это положительные утверждения и нам нужно придумать их целых три штуки.
Первым был Рафаэль.
— Я Рафаэль. Я алкоголик.
— Привет, Рафаэль, — ответили мы. Это всегда так.
Рафаэль задумался и через некоторое время сказал:
— Никаких секретов. Мне грустно. Думаю, это для всех не секрет. — Он снова умолк, потом продолжил: — Мне снятся плохие сны. — Он глянул на меня и усмехнулся. — И не только мне одному. — Обвел взглядом комнату. — Ничего нездорового… если не считать того, что у меня были мысли о выпивке, но они прошли. — Рафаэль сделал глубокий вдох: он, как и я, ненавидел аффирмации. — Я способен измениться. — Он всегда говорил эту фразу. Порой — с иронией, порой — искренне. Сегодня с долей искренности в голосе.
— Это так, — подтвердили мы. С этими аффирмациями мы всегда должны вторить говорящему. Ужасно не люблю всю эту групповуху.
— Мне нравится быть трезвым.
— Это так. — Мы прям как паства в церкви, твердящая «Аминь».
— Мне нравятся деревья, — прошептал Рафаэль.
— Это так, — прошептали мы в ответ. Аминь.
— Деревья? — влез Шарки. Вообще-то мы не должны никого прерывать во время Разбора. — Это твоя аффирмация? Что тебе нравятся деревья? — Шарки опять взбеленился на пустом месте.
Это лишь рассмешило Рафаэля.
— Да, Шарки, мне нравятся деревья.
Шарки явно хотелось сказать Рафаэлю, что это чушь собачья, но он почему-то решил промолчать.
— Деревья — это хорошо, — сказал Адам. — Тут есть кто-нибудь, кому не нравятся деревья?
Тут уж Шарки не смолчал:
— Я вам что, блять, Тарзан? Мне нравятся города — вот что мне нравится.
Адам улыбнулся.
— Ты можешь объясниться в любви к городам, когда очередь дойдет до тебя. — Адам с Шарки обменялись ехидными улыбочками. Обожаю это. И всегда улыбаюсь.
Мы продолжили по кругу. Лиззи была счастлива — иногда с ней это случается.
— У меня физическая, духовная и эмоциональная связь. — В группе часто это говорят. Связь, блин, с чем?
И, боже, как же я ненавижу, когда наступает моя очередь говорить.
— Я Зак. И, наверное, я алкоголик.
— Наверное? — спросил Адам.
Я в упор уставился на него прожигающим взглядом «Я АЛКОГОЛИК», а затем взглядом «теперь-ты-доволен?»
Он улыбнулся в ответ.
Я опустил глаза на карточку перед собой. На ней написаны аффирмации на случай, если мы не сможем придумать своих.
— Я заслуживаю в своей жизни хороших людей. — Прозвучало это как-то нагло. Может, спустимся на землю? Я понятия не имею, чего заслуживаю, а чего — нет.
— Это так. — Не сомневаюсь в искренности группы, но кто написал такое на карточке? Я глядел на нее, и она меня до крайности бесила.