Дома все было… не ахти. Мама пребывала в депрессии. Не в обычной, какая случается иной раз у всех и при которой говорят: «Чувак, у меня депрессуха». У нее был клинический случай, и это было видно невооруженным глазом. Когда она у нее началась, я не знаю, но уж точно задолго до моего рождения. Я вырос, водя ее по разным психотерапевтам. Она любила менять врачей, что нереально угнетало меня.
Я сел за руль в тринадцать лет, совершенно не умея водить и учась сразу на практике. Дело в том, что мама не могла водить машину во время «кризисов», как называл их отец. Вождение без прав? Фигня.
Мама постоянно сидела на каких-нибудь лекарствах. Принимая их, она готовила и занималась домашними делами. А потом вдруг резко бросала их пить. Никогда этого не понимал, но я — не она.
Я всегда знал, когда мама переставала пить таблетки — она обнимала меня и говорила, что теперь с ней все хорошо. «Все будет чудесно, Зак». Чудесно. Я ненавидел это слово из ее уст.
Из детства я мало что помню. Я много времени проводил на заднем дворе. Помню, что любил одно дерево. Это странно, я знаю, но есть вещи и похуже, чем любовь к деревьям. Деревья классные. Они живые. Живее некоторых людей.
У нас была собака, ее звали Лилли. Она спала со мной. В пять лет я нашел ее спящей под моим любимым деревом, и она никак не хотела просыпаться. Я кричал, плакал, и истерил… в общем, был не в себе.
Из дома вышел пропахший бурбоном отец. Увидел Лилли.
— Собаки умирают, — сказал он и вернулся в дом за новой бутылкой.
Помню, что я некоторое время лежал рядом с Лилли, потом встал и выкопал ей могилу — это заняло у меня уйму времени, но я не мог оставить Лилли просто лежать на земле. Это было неправильно.
Я все просил у родителей новую собаку, но мама отвечала, что с ними много проблем. Как будто хоть что-то о них знала. Она понятия не имела о том, как заботиться о собаках. Да она даже не знала, как заботиться о детях. Например, о Заке. Но это неважно. Я и без ее помощи вырос. Видите, я злобствую на маму. Ненавижу, когда делаю это. Ей приходилось справляться с кучей проблем. Проблем, касающихся внутреннего «я» человека, как называет это Адам. А это адски сложно делать. Поверьте, уж я-то знаю. Черт. Лучше бы не знал. Но так уж случилось.
Мама почти все время сидела в своей темной комнате. У нее агорафобия, — так говорил отец. Как и у ее сестры. Похоже, это наследственное.
Агорафобия[4]. Другими словами — аллергия на небо.
Когда ей становилось получше, она выходила из комнаты и говорила со мной. Помню, однажды она сказала:
— Ты очень похож на меня, Зак. Ты же знаешь это, да?
Я взглянул на нее, пытаясь выдавить улыбку. Мне нелегко даются улыбки.
— Похож, — повторила она. — У тебя даже улыбка моя.
Черт. И потом поцеловала меня.
— Я скучаю по тебе.
Как будто это я куда-то все время уходил. Мне захотелось сказать: «Я тоже скучаю по тебе», ведь она-то на самом деле все время от меня уходила, но она продолжила:
— Я скучаю по всем.
И я не знал, что на это ответить.
— Твой отец больше не прикасается ко мне.
Я занервничал. Это ни черта не мое дело, прикасаются друг к другу родители или нет.
— Ты понимаешь, о чем я? — Она посмотрела на меня и сжала мою ладонь. — Ты можешь трогать меня, если хочешь.
Мое сердце бешено колотилось и леденело, будто попав в самый центр бури. В голове проносились картинки, они бились в ней, как пойманные птицы, показывая мне то, чего я не хотел знать — показывая ужасно неприятные вещи, и мне хотелось взять ту самую биту и выбить себе мозги. Я не знал, я просто не знал, что делать, поэтому просто улыбнулся маме и кивнул. Боже, сидел с идиотской улыбкой и ненавидел себя. Во мне словно шевелился нож, пытающийся вырваться наружу, порезав меня изнутри. Не знаю, как у меня хватило сил, но я встал и подхватил школьный рюкзак.
— Мы с Антонио и Глорией собрались позаниматься вместе. — Меня всего трясло, и я не знаю, как мне вообще удавалось двигаться и говорить.
— Тебе обязательно нужно уходить? — жалобно спросила она — как маленький ребенок. Она будто молила меня остаться.
Я так судорожно и часто дышал, что не мог вздохнуть. Звучит бредово, понимаю.
Мне нужно было что-то принять. Мне очень нужно было что-то принять. И я на автопилоте двинулся к Томми. Не знаю, что бы я делал, не найди его дома.