И я бродил, и пил, и курил. И плакал. И кричал мистеру Гарсии: «Я ненавижу тебя». Ненавижу тебя, ненавижу. Я думал, выпивка мне поможет. В какой-то степени так оно и было. Все ощущалось через отстраненную дымку. И чем более отдаленным все казалось, тем легче мне становилось.
Мистер Гарсия – один из клочков бумаги в моем сознании. Как и бурбон, который я так любил пить.
Бумажные клочки.
Да уж. Может, меня стоит не лечить, а лишь дать добротный веник, чтобы я вымел весь сор из своих мозгов? Может, сказать Адаму, что мне не нужно ничего вспоминать? Мне нужен лишь очень хороший веник.
Воспоминания
Кто-то прикрепил к доске для объявлений в моей комнате календарь. Наверное, хотел, чтобы я знал точно, какой сегодня день. Чей-то голос сказал:
- Ты можешь отмечать дни.
Забавная вещь – отмечать дни. Рисовать на них крест. Перечеркивать.
Я попал сюда в Новый 2008 год. 2 января была сильная буря. Меня разбудил ее шум, и я лежал и слушал ветер. Клянусь, он пытался снести мою кабинку.
Ветер подобен миру. Такой же вор, желающий забрать у меня последнее, что осталось.
Теперь он живет во мне. Пытается убить меня изнутри. Порой я думаю: почему бы и нет?
Я устал.
Я просто хочу уснуть навсегда.
Может, стоит позволить ему прикончить меня?
Глава 2 – Совершенный
1.
Я всегда чувствовал себя виноватым из-за того, что провалил свой план – тот план по отличным оценкам и поступлению в университет. Временами я бываю мерзким и эгоистичным. Отец и мать… они любили меня. Нет, никаких нежностей между нами не было, но я этого и не люблю. У нас все сложно в семье. У всех свои проблемы. Родители пытались их решать. Брат пытался их решать. Я тоже пытался – по-своему. Но, наверное, побег от проблем – не решение. Наверное, это просто побег.
Мать с отцом старались изо всех сил – я видел это. Им было очень нелегко. Мама находилось в глубокой депрессии, а единственным хобби моего отца была выпивка. У меня хотя бы было любимое дело – я учился, а что было у них?
Школа была моей работой, и я получал за нее зарплату – отличные оценки. Мне доставляло огромное удовольствие учиться на пятерки. Я чуть не взорвался как-то, заработав четверку по внеплановой контрольной по истории. Меня мутило – было такое ощущение, будто в мозгах и животе взрываются фейерверки. Вернувшись домой, я первым делом вцепился в бутылку бурбона и жадно выхлебал ее. Всегда обожал это ощущение – когда виски, обжигая горло, расплавленным огнем стекает в желудок. От бурбона я тоже готов был взорваться, но в хорошем смысле этого слова.
Мне в тот вечер слегка снесло крышу. Ну, если честно, снесло ее не хило. Я не шучу. Я тогда бейсбольной битой расколошматил кучу автомобильных лобовых стекол. Это совсем не круто, но это то, что я сделал. Да, мне тогда напрочь снесло крышу, я это признаю.
Сам же нарывался на неприятности, а потом сам же от них удирал – я прекрасно знал, что у тех машин есть сигналки. Но меня в тот момент нереально вставляло крушить шикарные БМВ. Может, я просто бесился из-за того, что у меня самого нет машины? Мой братец Сантьяго бросил школу и ни черта не работал, но у него была машина. Никогда не понимал отношений между ним и родителями. Не мог просечь, и все тут. Взаимоотношения в семьях часто не поддаются логике. Семья в целом лишена разума. И эмоций – по крайней мере, моя. В нашей семье эмоции не в чести.
По мне, так жизнь полна дорог, ведущих нас друг к другу. Но в моей семье дорог нет – есть лишь подземные туннели. И, кажется, мы все в них потерялись. Хотя нет, не потерялись. Мы просто в них жили.
Так что, да, у моего братца, неблагодарной злобной скотины, была машина. У меня, учащегося на отлично и выполняющего все работы по дому, не было ничего.
2.
Иногда мне приходят в голову идеи – и нет никакой возможности отгородиться от них, – которые словно начинают мной руководить и говорят мне, что делать. Битье лобовых стекол тому пример. Когда я это делал, в моей голове было пусто, но меня обуревали разные чувства. Неприятные, очень неприятные чувства. И я хотел избавиться от них. Не знаю, о чем думал Бог, вкладывая в нас чувства. Зачем он наделил нас эмоциями? Кто-нибудь может мне это объяснить?
Я усиленно работал над двумя вещами: зарабатыванием отличных отметок и отторжением чувств. Первое давалось легко, второе – трудно. Но я не сдавался. Мне виделось, что если я не буду ничего чувствовать, то и переживать больше не буду. Нет чувств = нет переживаний. Вроде бы проще некуда. Так почему тогда все настолько сложно?
Мои друзья увлекались наркотиками и психотропными веществами. Это было не для меня, потому что я осторожничал – не хотел, чтобы мой план пошел насмарку. Мне хватало выпивки. Она отлично помогает, вы в курсе? И еще я дымил напропалую. Обожал это дело и наслаждался им по полной.
Токсикомания. Мы любили над этим шутить. Хотели написать о ней песню. Вот несколько строф, которые я записал в пьяном угаре:
Мне наплевать, как вы это зовете.
Пью – чтоб забыться, дымлю – чтобы жить.
В трезвости много ли кайфа найдете?
Я не нашел, но на это – забить.
Юность – как в клетке сидящая птица,
Если за тьмой не приходит рассвет.
Все, что мне нужно – до смерти напиться,
И не искать в этом небе ответ.
Все, что мне нужно – до смерти напиться.
Фальшь и обман – превосходный дуэт…
Юность – как в клетке сидящая птица,
Если за тьмой не приходит рассвет.
Эта песня – еще один бумажный клочок на дне моего сознания. Но речь не об этом. Мои друзья – Антонио, Глория, Томми, Митци и Альберт – я их очень любил. Бог написал «безумны» на их сердцах. Но мне было здорово рядом с ними. Мы словно были все одним целым и принадлежали друг другу.
И они все были умными. Знаю, все думают, что нарики – никчемные неудачники, но правда в том, что наркоту принимают одни из самых толковых ребят – философы по жизни с живым воображением, не терпящие правил. Ну и еще стебанутые, конечно. Но вот что я вам скажу: думаете у трезвенников с чердаками порядок? Миром рулят трезвые люди, и что-то не очень-то у них это выходит.
Мои друзья всегда могли меня рассмешить. Правда, я мало помню, что мы там с ними вытворяли. Мы вечно были в хлам. Но я не чувствовал себя с ними одиноким, и только это и важно. Все остальное время мне хотелось плакать. Помните, что написано на моем сердце? «Печаль». Равно. «Слезы». Да уж. Но мои друзья всегда могли меня рассмешить.
Мы играли в игры. И это было классно. Обожали «Скраббл». Думаю, мы все были в какой-то степени влюблены в слова, просто предпочитали большую часть времени держать их при себе, в головах. Мы придумали игру – в начале недели каждый из нас выбирал себе слово, которое было что-то навроде личного пароля, и его нельзя было никому говорить, а в конце недели выбирали новое, а старые, под кайфом – пьяные и обдолбанные – в голос выкрикивали друг другу. Помню однажды у нас вышли: эсхатология 1 , эфемерный, шальной, койот, Luchar 2 , soledad 3 .
Какие-то слова были испанскими, какие-то английскими. Глория с Антонио любили болтать по-испански, в моей же семье, хоть у меня и мексиканская фамилия, этот язык был утрачен. Ничего удивительного, в моей семье много чего успело потеряться.