- Мне стоит остановиться, - сказал я.
- Тебе нужна передышка?
- Нет, я в порядке.
- Тогда почему тебе нужно останавливаться?
- Не знаю. Думаю, это всё, что я хотел рассказать. Я и так долго говорил.
- Могу я задать тебе вопрос, Зак? - спросил Рафаэль.
Я взглянул на него. Адам хотел что-то сказать, но Рафаэль не дал ему, продолжив:
- Этот рисунок?.. - Им завладела какая-то мысль, и он пытался вытолкнуть ее наружу. - Этот рисунок имеет какое-нибудь отношение к твоей истории? - Он указал на лист, который я засунул под стул. Не знаю, заметил ли его Адам. Наверное, да. Он всё замечает.
- Давай взглянем на него, - предложил он.
Я вытащил рисунок и положил его в середину круга.
Воцарилось долгое молчание. Группа изучала его, хотя в нем не было ничего такого, что можно было бы изучать.
- Красивый, - сказала Лиззи. - Я не знала, что ты художник.
- Я не художник.
- Художник, - возразила Шейла. - Самый настоящий художник.
Я посмотрел на рисунок, пытаясь увидеть то, что видят остальные.
- Хочешь рассказать нам о нем?
Я пожал плечами, подняв на Адама глаза.
- Всё в нем, - ответил я.
- Что, «всё»?
- Вся моя жизнь.
Я прекрасно понимал, что Адам говорит мне своими глазами. Я знал, что внутри меня есть слова, но их так тяжело было вытащить наружу.
- Это я, лежащий на обочине дороги. Рядом со мной мертвая собака. Я как эта мертвая собака. А дорога просто куда-то ведет. Все дороги куда-то ведут, они бесконечны, я же никуда не иду. Я мертв, как эта собака.
- Почему собака?
- Я люблю собак. У меня была одна. Я рассказывал о ней? Не помню.
Все отрицательно покачали головами.
- Мою собаку звали Лилли. Она спала со мной. Я говорил с ней и, казалось, что она меня понимает. Она умерла, когда мне было около пяти. Я нашел ее во дворе. Она не дышала. Мой отец был пьян. «Собаки умирают», - сказал он мне и пошел пить дальше. Я закопал собаку на заднем дворе.
- Сам? - У Адама было странное выражение лица. Он выглядел печальным. Словно сказанное мной расстроило его.
Я кивнул.
Он кивнул в ответ.
- Может быть, я думал о Лилли. Не знаю. По правде говоря, я ни о чем не думал. Я просто рисовал. Мне приснился сон, и я не мог снова заснуть, поэтому встал и нарисовал этот… этот…
- Автопортрет, - закончил за меня Рафаэль.
- Да, наверное, ты прав.
- Почему пустыня? - Адам всегда задает много вопросов, касающихся наших картин. Он это любит.
- Это место, в котором я живу. Я живу в пустыне. Всегда в ней жил.
- Тебе нравится пустыня?
- В ней тихо. И она не бесплодна. Все думают, что в пустыне ничего нет. Думают, что это лишенное воды, мертвое место, но это не так. На самом деле она как лес. Нет, в ней нет деревьев, но в ней много чего растет. Она изумительная. Правда. Пустыня потрясающая. Если вы проведете в ней какое-то время, то узнаете, какая она замечательная. Однажды я ходил в пустыню с отцом, он знал названия всех растущих там растений. Это был самый лучший день в моей жизни.
- Значит, - сказал Адам, - ты – мертвый – с мертвой собакой лежишь в сердце пустыни, где растет множество растений. Здесь есть смерть и есть жизнь.
- Наверное.
- Как думаешь, сможешь связать этот рисунок со своей историей?
- Думаю, да. - Мне на ум пришли разные вещи. - Может быть, я всегда чувствовал себя так в своей семье. Как будто я уже мертв. Как будто я – всего лишь тело на обочине дороги. Вот кем я был. Вот что я чувствовал.
- Но ты не мертв, Зак. - Голос Рафаэля был тихим, но твердым.
Я уставился в пол.
- Мне кажется, что мертв. Почти все время.
- Я вижу тебя, Зак. - Любимое выражение Адама.
- Я тоже тебя вижу, - ответил я, насмешливо взглянув на него.
Он улыбнулся, покачав головой.
- Когда ты в последний раз ощущал себя живым? По-настоящему живым?
Как только Адам задал этот вопрос, я уже знал ответ на него. Только я ему не ответил. Я не хотел говорить этого в группе. Не хотел говорить никому. Мои губы дрожали, и я не мог унять их дрожь. Соленые капли побежали по моим щекам, и взгляд затуманился. Я с силой сжал кулаки, собираясь. Сначала перестали дрожать губы, потом остановились слезы. Я сделал глубокий вдох и разжал кулаки. Снова опустил взгляд в пол. Слова сами срывались с моих губ, я ощущал их – слова, которые не хотел произносить:
- В последний раз… в последний раз я чувствовал себя по-настоящему живым, когда мне пел Рафаэль.
- Что он пел тебе?
Я знал, что Адам смотрит на Рафаэля, хотя сам глядел в пол.
- На самом деле я даже не сознавал, что он поет мне. Мне снился кошмар, он подошел, сел на мою постель и пел мне, пока я не успокоился.
- Но если ты спал, то как мог знать, что Рафаэль тебе пел?
- Он сам мне сказал. - Взглянув на Рафаэля, я попытался улыбнуться, но улыбка не вышла. Я ненавижу говорить о своих чувствах. Ненавижу. Мне больно. Я сделал еще один вдох. - Он сказал мне об этом, а потом спел песню, песню, которую пел мне ночью. Он пел эту песню своему сыну. - Я замолчал. Я больше не мог говорить. Слишком сильно дрожали губы. Я просто не мог говорить.
- Это было прекрасно. Ты не считаешь так, Зак?
- Но я не хочу чувствовать себя живым, неужели вы не понимаете?! Неужели не понимаете?! Сколько раз мне вам это повторять? - Я так громко кричал, что мой голос срывался. - Я не хочу чувствовать себя живым!
Не контролируя себя, я вскочил на ноги и выбежал из комнаты. Все кружилось перед глазами. Когда же мир вокруг меня перестал кружиться, я обнаружил, что сижу перед деревом Рафаэля, деревом по имени Зак.
4.
Я так устал.
Боже, как же я устал.
Все казалось серым, пустым и далеким. Я знал, что если не отдохну, то просто умру, поэтому лег на землю и уснул. Во сне я проснулся, на улице стояло лето, и мои глаза были зелеными как листва деревьев. Я был очень счастлив, но в то же время чувствовал себя ужасно уставшим, поэтому снова лег спать. Проснувшись, я обвел взглядом летний мир. Ни единого облачка на синеве небес, воздух чист и свеж, и обрушившееся на меня счастье почти невыносимо. И я снова уснул. И снова проснулся. Я засыпал и просыпался, засыпал и просыпался, но всё это был лишь один длинный сон.
Разбудил меня Рафаэль.
- Проснись, Зак, - тряс он меня.
Я медленно поднялся. Огляделся. Я еще не пришел в себя и не совсем понимал, где нахожусь.
- Ты в порядке, Зак?
- Наверное.
- Холодает. Идем в кабинку.
- Как ты узнал, где меня найти?
Рафаэль посмотрел на меня так, будто я задал дурацкий вопрос.
- Я думал, мы не должны никого спасать. Таковы же правила.
- Я не спасаю тебя.
- Тогда что ты делаешь?
- Утаскиваю с холода.
- Разве это не спасение? Спасение тут непозволительно.
Рафаэль поднял взгляд на грозовые тучи.
- Кажется, будет ливень. - Он посмотрел на меня. - А ты даже от дождя уберечься не можешь.
- Мне нужно покурить.
- Господи, надень хотя бы куртку сначала. Ты безумец, Зак. Безумец.
5.
Эмит протянул мне сигарету и дал зажигалку.
- Спасибо, - поблагодарил я.
- Ты как?
- В норме.
- Спасибо за историю.
- Уху. Мы тут этим и занимается – историями. Ты следующий.
- Меня это охереть как радует.
Я засмеялся.
- Нелегко тебе пришлось.
- Поэтому я и здесь. Поэтому мы все здесь.
- Нда. Знаешь, я ненавижу твоего брата.
- Ты даже не знаешь его.
- Он бил тебя, парень. Я ненавижу его за это.
В это мгновение разразился дождь. Мы с Эмитом молча смотрели на разбушевавшийся ветер и льющую с небес воду. Может быть, мы стали зависимы от бурь. Может быть, это и так. Я докурил свою сигарету, Эмит предложил мне другую. Я ее взял.