- Чувствую себя подстать этой дерьмовой погоде.
- Я тоже, - согласился я.
- Дождь пробуждает мир.
- Откуда вдруг такая мысль?
- От сестры. Она всегда мне так говорит.
- Она хорошая, твоя сестра?
- Она замечательная.
- Это здорово, что у тебя есть сестра.
- Она еще не махнула на меня рукой. Еще нет.
- Может, никогда и не махнет.
Эмит ничего не ответил. Он словно ушел в себя. Думал о чем-то, может быть, о сестре, может быть, о чем-то еще. Я видел, что кто-то идет к нам, в курительную яму, под дождем. Видел зонт, и когда фигура приблизилась, разглядел, что это Лиззи. Дойдя до нас, она, не закрыв зонта, полезла в карман за сигаретами.
- Помочь? - Я взял у нее зонт и поднял над ее головой.
Она вытащила и зажгла сигарету.
- Ты засранец, - сказала она. - Оставил нас в группе одних. Мы даже не успели тебе ничего сказать. Теперь ты наш должник.
Пожав плечами, я уставился в землю.
- Ну, я жду.
- Прости, - извинился я. - Я просто… я не знаю, что произошло.
- Ты прекрасно знаешь, что произошло. Ты испугался. И сбежал. Плавали – знаем. - Она рассмеялась. - Не делай так больше, ладно? - Она одарила меня улыбкой. Ее улыбка была по-настоящему прекрасной.
- Не буду.
- Я вижу тебя.
- Уху. Я тоже тебя вижу.
- Правда?
- Правда.
И мы с ней вдруг сказали в унисон:
- Я вижу тебя. Правда, вижу.
Мы смеялись и смеялись. Но что в этом был смешного? Я вижу тебя, Зак. Я тебя вижу.
Воспоминания
- Что олицетворяет дорога?
- Любая дорога?
Адам наградил меня своей любимой ироничной улыбкой.
- Знаю, знаю. Что олицетворяет та дорога? - Я уставился на фотографию детей Адама. Они выглядели счастливыми. Я подумал о Сантьяго.
- Опять смотришь на снимок моих сыновей?
- Да. - Я пытался сосредоточиться на разговоре, иногда мне это непросто дается. - Дорога? Не знаю, Адам. Правда, не знаю. Ну, это же дорога. Она куда-то ведет, но я не знаю – куда.
- На твоих других рисунках, тех, что ты рисовал в школе, присутствовали когда-нибудь люди?
- Нет.
- Что ты рисовал?
- Городские пейзажи. Так их называл мистер Дрейк. Здания, аллеи, улицы.
- Пустые улицы?
- Да. Иногда рисовал машины.
- С водителями?
- Нет.
- И никаких людей на твоих городских пейзажах?
- Получается, что так.
- Угадай, кем полны города?
- Ну да, да, они полны людей.
- Но в мире Зака людей нет.
- Ну не знаю, может, я не люблю людей.
- Не думаю, что это так. Я предполагаю, что ты очень любишь людей. Ты любишь Рафаэля. Любишь Шарки. Тебе нравится мистер Гарсия, нравится Эмит – думаю, что нравится.
- Да, он нравится мне.
- Тебе нравился Марк. Нравится Лиззи, Шейла, Келли и… - есть хоть кто-нибудь в группе, кто не нравится тебе?
- Нет. Мне нравится вся наша группа.
- Не нравится хоть какой-нибудь психотерапевт?
- Есть такой один. Он болван.
- Это было честно. Значит, из всех наших психотерапевтов тебе не нравится только один?
- Выходит, что так.
- Ты любишь людей, Зак. Так что, не в этом твоя проблема.
- Тогда в чем она?
- Давай разберемся в этом.
- Ты знаешь, в чем моя проблема?
- Нет.
- Но у тебя есть теория?
- У меня полно теорий, Зак. И они ни черта не значат. - И он перевел разговор в нужное ему русло. Угу, как будто я этого не заметил. - Откуда такой рисунок?
- Оттуда, что именно так меня и нашли. На обочине дороги.
- Помнишь, какой?
- Да. Ведущей в Карслбад. Старое шоссе на севере Эль-Пасо. Там меня и нашли.
- Ты помнишь что-нибудь еще?
- Меня трясло.
- От холода?
- Я умирал.
- Умирал?
- Да. Алкогольное отравление. Очень сильное. Знаешь, от него можно умереть.
- Да, я знаю. Ты помнишь, кто тебя нашел?
- Коп. После этого все как в тумане. Я был в больнице. Она мне часто снится. - Я оторвал взгляд от пола и посмотрел на Адама. - Я чуть не умер.
Глава 12 – Я ненавижу их за любовь ко мне
1.
Ночью я просыпался через каждый час – у меня такое бывает. Обводил взглядом комнату. Смотрел на часы. 12:45. 12:46. 12:47. Снова засыпал и снова просыпался. 1:48. 1:49. 1:50.
Рафаэль читал. Он читает, когда ему не спится. Где-то около трех утра встал с постели Эмит. «Выпустите меня, - шептал он. - Выпустите меня». Он явно собирался направиться к двери. На улице лил дождь и гремел гром – идти туда в одних трусах было не очень хорошей идеей. Рафаэля подобный лунатизм совершенно не беспокоил. Он встал, отвел Эмита обратно в постель и уложил. Но Эмит не захотел лежать. Сев в постели, он тихо проговорил:
- Я не делал этого. Выпустите меня.
- Хорошо, - ответил ему Рафаэль. - Мы выпустим тебя, как только взойдет солнце.
- Сейчас. Выпустите меня сейчас. - Похоже, он снова собрался встать, поэтому Рафаэль вернулся к нему и потряс, пробуждая.
Эмит растерянно уставился на него.
- Ты говорил во сне. Опять хотел подняться, поэтому я решил, что лучше тебя разбудить.
Эмит кивнул.
- Я же ничего… не сделал?
- Нет.
- Хорошо. Иногда я делаю такое, чего потом стыжусь.
- Например?
- Писаю в углах комнаты или что-то подобное, за что потом стыдно.
- Ты просил: «Выпустите меня». Откуда? Не помнишь?
- Не помню. - Эмит впился глазами в Рафаэля. - Тебе не спится?
- Да, сегодня не спится.
- Ненавижу это сраное место, - проворчал Эмит. - Меня тут закормили таблетками. Поэтому я и хожу во сне.
- Может быть. А может быть и нет. Может быть, ты и без таблеток будешь ходить во сне.
- А тебе нахуй откуда знать?
Рафаэль улыбнулся одной из своих «прочищающих горло» улыбок.
- Лунатизм может быть симптомом ПТСР 10 .
- Ты, блять, психотерапевт, что ли?
Рафаэль взял свою книгу.
- Нет. Я просто много читаю. Хочешь попробовать?
- Пошел ты. - Эмит ненадолго притих, потом спросил: - Ты это серьезно? Лунатизм? Он может быть из-за этого… ну, из-за психологической травмы?
- Парень, живший здесь до тебя – Шарки, все время ходил во сне. Вот я и прочел об этом книгу.
- Эта книга все еще у тебя?
- Да.
- Дашь ее мне?
- Конечно.
- Научишь меня рисовать?
- Зачем? Рисуй, как умеешь.
- Я вообще не умею.
- Тогда рисуй, как получится, для терапии сойдет. В художественную школу можешь поступить позже.
- Умник, да?
- Уху.
Не знаю, почему я не присоединился к их разговору. Просто люблю слушать. Думаю, в душе я хотел запомнить голос Рафаэля, чтобы носить его в себе, когда он уйдет.
- Могу я задать тебе вопрос, Эмит?
- Да.
- Ты много сменил таких мест, как это?
- Это что, заметно?
- Заметно.
- Три или четыре.
- Так три или четыре?
- Четыре. Мне все это не помогает.
- Тогда почему ты здесь?
- У меня…
- Неприятности с законом, - закончил за него Рафаэль.
- Угу.
- Что употребляешь?
- Кокаин, героин, пойло. Выбирай.
- Когда начал?
- О, не знаю даже. В четырнадцать, наверное. Один парень обозвал меня негром, несколько дней спустя кто-то разрисовал наш гараж этим милым словечком.
- И ты решил напиться.
- Мне было больно.
- Не сомневаюсь.
- Но ты не можешь представить, как.
- Не могу. - Рафаэль сделал глубокий вдох – он словно затянулся, куря сигарету. - Значит, ты напился.
- А что, я должен был вместо этого его напоить?
- Тебе приходит на ум лишь этот вариант?
Эмит рассмеялся, знаете, таким нахальным смехом, говорящим: «пошел ты».
- Любишь другим мозги вправлять?
- Да нет. Просто иногда люблю задавать много вопросов.
- Удивительно, что тебе не надирали задницу.
- А с чего ты взял, что этого не делали? - Рафаэль засмеялся сам над собой. Снова. - С какими людьми ты общался, что они могли побить за то, что им задают вопросы?