Бухер особенно напирал на то, что комната, где мы беседовали, была звукоизолирована «согласно стандартам американских разведывательных служб». Впрочем, о скрытой камере, которую я приметил в раме портрета на стене, банкир упоминать не стал. Она была расположена таким образом, чтобы фиксировать любой документ, который держал перед собой клиент. Из чистой вредности я ненароком переставил стулья, и теперь в объективе был виден лишь крохотный уголок моего портфеля.
«Так-то вам, господа профессионалы», – мысленно усмехнулся я.
Пока Бухер изучал представленные мною фальшивки, по-видимому подсчитывая в уме комиссию, которая полагалась банку при таких крупных суммах, я взглянул на часы: 12.57, скоро обед.
К несчастью для Николаидисов, сосредоточивая все больше и больше денег в банке «Клеман Ришлу и Ко», они упустили из виду одну важную деталь: единственная дочь Бухера тоже занималась банковским бизнесом. Девушке исполнилось двадцать три, она не имела особого опыта в общении с мужчинами, да и вообще в жизни, и работала в более респектабельном, чем ее отец, заведении – банке «Швейцарский кредит» в Гонконге.
Я вновь взглянул на часы: 12.59. Наклонившись вперед, я тихо сказал Бухеру:
– На самом деле я не отличу парагвайского военного от выгребной ямы.
Он смущенно взглянул на меня и рассмеялся, думая, что так принято шутить у американцев. Я заверил его, что говорю совершенно серьезно, и пришел к ним совершенно по другому поводу.
Назвал ему имя и фамилию человека, который меня интересует, предположительный номер его банковского счета и сказал, что мне нужна распечатка банковских операций Кристоса Николаидиса, а также других членов этой семьи и информация обо всех их дочерних компаниях за последние пять лет. В глубине души я надеялся, что все рассчитал правильно, иначе неприятностей не оберешься. Но пути назад уже не было.
Бухер поднялся с места, праведный гнев кипел в его груди. Он был крайне возмущен тем, что некоторые люди получают доступ в банк обманным путем. И заявил, что, мол, сразу догадался: документы фальшивые. Только американец может вообразить, что швейцарский банкир сообщит ему подобную информацию, если даже он ею и располагает. Бухер приблизился ко мне вплотную, и я понял, что сейчас удостоюсь исключительной привилегии, которой были лишены многие диктаторы и организаторы массовых убийств, – меня вышвырнут из швейцарского банка.
Ровно час дня. Бухер застыл на месте, метнув взор в сторону стола, где вибрировал его мобильник, чей номер, как он полагал, знают только члены семьи. Я молча наблюдал, как он проверяет, кто звонит. Решив разобраться с этим позже, банкир вновь обрушился на меня, облаченный в свой гнев, как в доспехи.
– В Гонконге сейчас восемь часов, – заметил я, не вставая со стула и готовый сломать Бухеру руку, если он осмелится тронуть меня.
– Что?! – раздраженно воскликнул он, не понимая, к чему я клоню.
– В Гонконге, – медленно произнес я, – уже поздно.
В глазах банкира появился страх: этот тип наконец-то понял, что я сказал. Бухер смотрел на меня, и в голове у него крутился вопрос, на который не было ответа: откуда, черт возьми, этому янки известно, что звонят из Гонконга? Повернувшись, он схватил телефон.
Я не сводил с него глаз. Бухер убедился: я прав, звонок действительно был из Гонконга. Дочь банкира, стараясь унять панику в голосе, сообщила, что у нее серьезные неприятности. Хотя в Женеве было обеденное время, но для Маркуса Бухера в этот миг дневной свет померк.
А случилось у девушки вот что. Двумя часами ранее в роскошной квартире высотного дома, где жила дочь банкира, внезапно разом вышли из строя стационарный и мобильный телефоны, кабельное телевидение, исчез доступ в Интернет. Целая дюжина ремонтных бригад компании «Гонконг телеком» рыскала по дому, пытаясь найти неисправность. Одна такая команда техников из трех человек – все в предписанных должностной инструкцией белых комбинезонах и с удостоверяющими личность бейджиками на шее – появилась в апартаментах Клэр Бухер.
К тому времени, когда девушка решила позвонить отцу, она поняла, что люди, находившиеся в ее квартире, судя по всему, были не теми, за кого себя выдавали. Во-первых, двое ремонтников общались между собой не на китайском, а на английском. Вторым подозрительным обстоятельством было оборудование, которое они прихватили для наладки коммуникаций: хотя Клэр не слишком разбиралась в таких вещах, она точно знала, что для устранения неисправности на линии связи не требуется натовский пистолет беретта калибра девять миллиметров с глушителем.