Я наблюдал за ее отцом, лицо которого приобретало нездоровый серый оттенок, по мере того как дочурка объясняла ему ситуацию. Наконец Бухер поднял на меня глаза, в его взгляде были отчаяние и ненависть.
– Кто вы? – спросил он почти шепотом.
– Судя по тому, что мне удалось подслушать, я единственный человек в мире, который может вам помочь. По счастливой случайности глава гонконгского «Телекома» – мой должник: достаточно сказать, что я помог ему заключить успешный телефонный контракт в Парагвае.
Мне показалось, что Бухер сейчас набросится на меня, и я уже приготовился в случае необходимости дать ему достойный отпор. Тем не менее я продолжал говорить:
– Уверен, что при определенных обстоятельствах я мог бы позвонить ему и попросить, чтобы техники поискали неисправность где-нибудь в другом месте.
Банкиру удалось взять себя в руки. Он смотрел на меня, еще не зная, что заблудился в дремучем лесу, а потом вышел на перепутье, которое во многом определит всю его последующую жизнь.
Я видел, как на лице Бухера отражается яростная борьба, происходящая в его душе: он не мог оставить в беде дочь, но и нарушить то, что считал своими принципами, тоже был не в состоянии. Бедняга словно бы впал в прострацию: мне надо было помочь ему принять верное решение. Как я уже упоминал, день для него выдался нелегким.
– Вынужден вам сообщить: если откажетесь сотрудничать со мной, техникам придется ликвидировать вашу дочь. А уж что они с ней сделают до того… Сами понимаете, я никак не смогу на это повлиять. Подобное не в моей власти.
Мне не нравится слово «изнасиловать», тем более не хотелось употреблять его в разговоре с отцом девушки. Банкир ничего не ответил, только отвернулся, и его вырвало на пол. Бухер вытер рот рукавом и выпрямился. Ноги его тряслись.
– Ладно, вы получите необходимую информацию, – сказал он, качнувшись вперед.
Ошибаются те, кто полагает, будто любовь делает людей слабыми. На самом деле любовь – это источник силы. В большинстве случаев она превосходит все другие эмоции и убеждения: что такое по сравнению с ней патриотизм и честолюбие, религия или воспитание. А из всех разновидностей любви самая сильная та, что испытывает родитель к своему ребенку. Вот какой урок я получил в тот день, за что всегда буду благодарен судьбе. Понимание этого выручило меня несколькими годами позже, на руинах так называемого «Театра смерти».
Я схватил Бухера за руку, когда он направлялся к выходу, до крайности перепуганный и готовый выдать мне любую информацию ради того, чтобы спасти свою дочь.
– Постойте!
Банкир повернулся ко мне. Казалось, бедняга вот-вот расплачется.
– Неужели вы думаете, что я позвоню в полицию, когда эти ваши «техники» все еще в квартире Клэр? – в полном отчаянии спросил он.
– Нет, конечно. Не дурак же вы, в самом деле.
– Тогда, ради всего святого, позвольте мне найти эти записи!
– А что, если вы подсунете мне липовые сведения, сделаете распечатку данных другого клиента? Нет уж, я лучше пойду с вами, и мы вместе заглянем в ваш компьютер.
Бухер покачал головой, охваченный паникой:
– Это невозможно. Никому из посторонних не разрешено заходить в операционный отдел. Сотрудники сразу все поймут.
Можно подумать, что я этого не предусмотрел.
– Как вы думаете, – возразил я Бухеру, – почему я выбрал именно это время: час дня в пятницу, в самом конце недели? Сейчас все ушли на обед.
Взяв портфель, я вышел вслед за банкиром из конференц-зала и проследил, как он при помощи электронного пропуска открыл дверь во внутренние помещения.
Мы присели у терминала. С помощью дактилоскопического сканера Бухер вошел в систему и набрал номер банковского счета. И вот уже передо мной распечатка вожделенных записей: подробная информация о предположительно секретных банковских операциях Кристоса Николаидиса со ссылками на другие семейные счета.
Я долго смотрел на эти выдержки из гроссбухов коррупции и смерти. Они, безусловно, свидетельствовали о том, что Николаидисы, обладавшие почти миллиардным состоянием, были кассирами русских. Более того, как я и надеялся, документы до конца раскрывали весь механизм этих махинаций. Регулярные денежные переводы на другие счета в том же банке позволили выявить фамилии еще шести человек, которых я никак не мог заподозрить в предательстве.