Мы разговорились, и оказалось, что монах, как и я, направлялся вглубь страны. (Официально я числился экспертом Всемирной организации здравоохранения, изучающим эндемические заболевания.) Монах попросил его подвезти, и я не смог отказать. Мы пересекли реку в «тойоте», баржа погружалась, едва держась на поверхности воды, которая перехлестывала через планшир. Ржавый трос толщиной в два дюйма – единственное, что спасало нас от того, чтобы очутиться в одном из самых высоких водопадов страны, находившемся всего в полумиле ниже по течению. Ни одна поездка еще не стоила мне таких нервов.
Когда мы выбрались из узкого прохода – джунгли образовывали нечто вроде полога над нашими головами, – монах пристально посмотрел на меня и спросил, кем я работаю. Поскольку медицинское образование у меня имелось, я прочитал своему спутнику целую лекцию о лихорадке денге. Но вскоре стало ясно, что он не поверил ни единому моему слову. Возможно, этот человек слышал о постройках из шлакобетона в Кхун-Юаме.
Поскольку сам он жил в ашраме недалеко от Нью-Йорка, то знал об Америке достаточно много и со знанием дела рассуждал о так называемых легких наркотиках и слишком напряженном темпе современной жизни. У меня возникло ощущение, что разговор со мной монах завел не случайно.
– У вас какой-то загнанный вид, – сказал он напоследок, скорее сожалея, чем констатируя факт, как это принято у буддистов.
Загнанный? Я от души рассмеялся, услышав применительно к себе подобный эпитет, и заявил, что, вообще-то, я из породы прирожденных охотников, а не трусливых зайцев.
– Типичное заблуждение жителя Запада, – тихо произнес монах. – На самом деле, лишившись Божьей милости, каждый человек бежит от чего-то.
Наши глаза встретились. Улыбнувшись, я спросил, уж не собирается ли он агитировать меня уйти в монастырь. Мой спутник в ответ рассмеялся и поинтересовался, не доводилось ли мне слышать, каким образом местные жители ловят обезьян.
Я отрицательно покачал головой:
– Я много чего знаю и умею, но это как-то прошло мимо меня. Видите ли, мы обычно не едим обезьян в Гарварде, разве что на День благодарения или на Рождество.
– Ну так я вам расскажу. Крестьяне прикрепляют цепью к основанию дерева кувшин с узким горлышком и выпуклым днищем. Они кладут на дно орехи и другие лакомства, которые любят обезьяны. Ночью зверушка выбирается из зарослей и сует лапу в узкую горловину. Хватает угощение, лапа ее при этом сжимается в кулак и застревает, не в силах пролезть назад. В результате обезьяна оказывается в ловушке. Утром из деревни приходят люди и бьют ее чем-нибудь по голове. – Мгновение он смотрел на меня, а потом с улыбкой заключил: – Конечно, это не просто история, но притча в духе дзен-буддизма. А мораль здесь такая: если хочешь обрести свободу, расстанься со всем, что тебе дорого.
Я сказал, что и сам уже понял это. История хорошая, но ко мне она в данный момент никакого отношения не имеет.
– Да, пожалуй, – согласился мой собеседник. – Но ничего не происходит просто так, и, возможно, я тоже не случайно встретился на вашем пути. Вы еще так молоды, доктор. Как знать, вдруг когда-нибудь эта притча вам пригодится.
И конечно же, монах был прав: такое время пришло, но совсем не так, как я воображал. Это случилось, когда я сидел той ночью в Женеве, пережидая грозу и размышляя о страшной трагедии в Нью-Йорке, вспоминая, как симпатичная женщина в короткой юбке вербовала самых способных выпускников университета для того, чтобы они защищали свою страну.
Мне всего тридцать один год, и сегодня наша эра закончилась. Я больше не нужен, и вовсе не потому, что я плохой спецагент. Просто нас готовили к танковой войне в Европе, а сражаться приходится с партизанами в Афганистане. И нравится мне это или нет, но история прошла мимо меня.
Я мечтал о том, что в какой-то иной жизни рано или поздно обрету нечто такое, чему даже трудно подобрать название… Наверное, большинство людей зовут это любовью. Бродить с кем-нибудь вдвоем по пляжу и не думать, с какого расстояния тебя достанет снайперская винтовка. Навсегда забыть это ощущение, когда ты начинаешь чувствовать пулю задолго до того, как услышишь звук выстрела. Разве плохо встретить хорошую женщину и обрести наконец тихую гавань?
Я вдруг отчетливо понял, что если не покину мир спецслужб сейчас, то впоследствии уже не смогу этого сделать никогда. Трудно повернуться спиной ко всем, кого ты знаешь, это по силам далеко не каждому человеку. Но я повторял себе вновь и вновь: «Если хочешь обрести свободу, расстанься со всем, что тебе дорого».
Глава 14
Я написал заявление об отставке той же ночью в женевской гостинице и на следующее утро отправил его с курьером дипломатической почтой, а сам немедленно вылетел в Лондон.