Сарацин, потягивавший чай из жестяной кружки и куривший предложенную губернатором американскую сигарету, слышал о Мохаммеде (Мулле) Омаре и его группе талибов – этим арабским словом называют в Афганистане людей, ищущих религиозных знаний. Хотя Сарацину и польстило предложение губернатора, он отрицательно покачал головой:
– Я поеду домой, в страну, где родился.
– Ты собираешься в Джидду? – спросил губернатор, не в силах скрыть изумление. Однажды ночью у костра он слышал чей-то рассказ про то, что якобы в свое время у Сарацина казнили отца, после чего и начался долгий путь юноши к джихаду.
– Нет, в Эр-Рияд, – ответил Сарацин, и Абдул-хан понял, что тот говорит о столице Саудовской Аравии, резиденции короля Фахда и правящей династии. – Может, вы слышали, что они сделали с моим отцом? – спросил юноша, глядя в глубоко посаженные глаза Абдул-хана.
– Да, люди говорили об этом, – тихо промолвил военачальник.
– Сами понимаете: я должен отомстить.
Это было сказано спокойно, без злобы и прозвучало как простая констатация факта. Если бы губернатор услышал такие слова от любого другого молодого человека, он бы лишь рассмеялся и предложил собеседнику еще одну душистую сигарету. Но другие юноши никогда не противостояли один на один советскому вертолету «хайнд» во всей его мощи и неистовстве, да им даже в кошмарном сне такое не могло привидеться. Наблюдая за Сарацином, Абдул-хан спрашивал себя: а хватило бы ему, имейся у него из всего оружия один только «Блоупайп», мужества совершить такое? Как и многие в Афганистане, губернатор знал, что из всех изобретений ракета – едва ли не самое худшее и опасное: она угрожает жизни несчастного, которому приходится с ней управляться.
Пятифутовый контейнер, в котором размещается ракета, имеет пульт управления для ручного наведения и спусковой механизм. Чтобы произвести выстрел, стрелку-оператору нужно из положения стоя или из положения с колена навести комплекс на цель и запустить ракету с помощью спускового механизма. Оператор должен быть облачен в специальное обмундирование, защищающее его от выхлопных газов и реактивной струи во время запуска ракеты. При этом наблюдается яркая вспышка, что делает стрелка особенно уязвимым для экипажей предполагаемых целей. Еще одна сложность заключается в том, что во время полета ракеты приходится удерживать цель в поле зрения при помощи джойстика на пульте управления. На это уходят драгоценные секунды, и экипаж вертолета может опередить стрелка-оператора, мгновенно развернуть воздушное судно и шквальным огнем уничтожить противника.
А ведь этого одинокого восемнадцатилетнего юношу некому было не только защитить, но, если что, даже похоронить. И все же он не раз в полный рост стоял, когда солнце клонилось к закату, на каменистой горной осыпи, где только длинные тени могли укрыть его, а куски камней и ураган пуль, выпущенных советскими вертолетчиками, пролетали мимо. Стоять там, когда вокруг бушует настоящий смерч, мир кружится в вихре и раскалывается на части, слышать оглушительный рев несущих винтов и двигателя быстро приближающейся машины, пронзительный визг пулемета и грохот пушки, не отступать, не пускаться в паническое бегство, избегая боя, и при этом манипулировать джойстиком перед лицом надвигающейся гибели, в страхе считать бесконечные секунды, надеясь, что мчащийся прямо на тебя конь Апокалипсиса свернет в сторону, направлять головную часть ракеты в самое уязвимое место вертолета, ощущать жар взрыва, запах горящей плоти и смерти (слава Аллаху, не твоей, по крайней мере на этот раз) – такое по плечу немногим мужчинам.
Три раза Сарацин участвовал в самой страшной, какую только можно вообразить, игре «кто первым струсит», и трижды он выходил из нее победителем. Нет, Абдул-хан никогда не стал бы смеяться над таким юношей, что бы тот ни сказал.
– Лучше живи здесь, – вполголоса посоветовал ему военачальник. – Саудовцы арестуют тебя сразу же по приезде. Ты оставил такой след в истории джихада, что под своим настоящим именем перейти границу тебе будет невозможно.
– Знаю, – ответил Сарацин, подливая им обоим чаю. – Отсюда я поеду в Кветту. На местном оружейном рынке за тысячу долларов можно купить паспорт на любое имя.
– И все же будь осторожен: в Пакистане, как правило, недостаточно искусно подделывают документы. Уроженцем какой страны ты себя назовешь?
– Я не против стать ливанцем. В Бейруте есть очень хорошая медицинская школа.