Он всегда был способным учеником и после шести месяцев усердной работы с помощью мудрых наставников, которых обрел в самой радикальной мечети Бейрута, легко сдал вступительные экзамены в медицинский колледж. Как и для большинства студентов, серьезной проблемой для Сарацина оказалась высокая плата за обучение, но, к счастью, он узнал о программе стипендий Государственного департамента США, целями которой были возрождение нации и поощрение демократии. Служащие американского посольства США даже помогли ему заполнить анкеты.
Благодаря столь щедрой помощи денег теперь хватало, и Сарацин получил возможность посвятить дни изучению медицины, а ночи – террора и революции. Молодой человек занимался усердно, делая перерывы только на молитву и скромный обед. Он прочитал всех великих: Мао, Че Гевару, Ленина; он посещал собрания фанатичных панарабских националистов, слушал выступления палестинских поджигателей войны и нескольких исламских деятелей, отличавшихся взглядами столь дикими, словно бы эти люди застряли в Средневековье и понятия не имели, что на дворе двадцатый век. Один из них собирал средства на создание организации под названием «Аль-Каида»: в переводе с арабского это означает «основа», «база», «фундамент», «принцип». Юноша слышал об этом человеке, своем земляке-саудовце по имени Усама бен Ладен, еще когда сражался в Афганистане. Однако в тот день, когда Сарацин впервые увидел в мечети этого рослого тридцатипятилетнего мужчину, он, в отличие от всех прочих, не пытался произвести на него впечатление своим пламенным красноречием, а, по своему обыкновению, помалкивал. Еще одно доказательство того, что самый тихий человек в компании, как правило, самый опасный.
Посещал Сарацин и еще одну экстремистскую группу, такую маленькую, что заседания ее проходили в пыльной комнате, обычно занимаемой университетским обществом филателистов. Именно там он проникся идеей, которая кардинальным образом изменила всю его жизнь. Да и не только его собственную жизнь, но и, как ни печально это признавать, судьбы многих других людей. В тот день перед членами группы попросили выступить с лекцией некую женщину. Та сказала, что ее зовут Амина Эбади (не исключено, что имя было вымышленным) и работает она в огромном лагере для беженцев в городе Джебалия. Это в секторе Газа, очаге радикализма, одном из самых бедных мест на земле, ставшем пристанищем для ста сорока с лишним тысяч палестинцев.
Темой лекции был гуманитарный кризис в лагере. Послушать ее пришло человек десять. Однако это не смутило женщину: Амина Эбади привыкла плыть против течения международного безразличия. Ничего, однажды кто-нибудь ее услышит, и все изменится к лучшему.
Стоял удушающе жаркий вечер, и посреди своего выступления Амина приподняла чадру.
– Нас так мало, что я ощущаю себя в кругу семьи, – сказала она с улыбкой.
Никто из немногочисленной аудитории ей не возразил. Если даже Сарацин и намеревался это сделать, то такая возможность была безвозвратно упущена: он слишком долго находился под впечатлением от увиденного на мгновение лица молодой женщины.
Потом вновь остался только ее серьезный голос, и юноша мысленно нарисовал портрет Амины: бездонные глаза, выразительный рот, безупречная кожа. Туго стянутые назад волосы придавали ей сходство с мальчиком, а переполнявшая молодую женщину жажда жизни напомнила Сарацину об одной из сестер, хотя Амина была старше его лет на пять. Он не получал никаких известий от своих близких с того дня, как уехал из Бахрейна. Внезапно его захлестнула волна тоски по дому.
Когда Сарацин справился со своими эмоциями, женщина что-то говорила о ближних врагах.
– Извините, – сказал он, – вы не могли бы повторить?
Амина перевела взгляд своих больших глаз на молчавшего доселе юношу. Ей сказали, что это усердный студент-медик, но по его обветренному лицу женщина догадалась, что перед ней почти наверняка возвратившийся с джихада воин. Она знала людей этого типа: в лагере в Джебалии было полно ветеранов-моджахедов.
Обратившись к юноше с почтением, которого он, несомненно, заслуживал, Амина сказала, что почти все проблемы арабов в мире вызваны теми, кого можно назвать ближними врагами: в первую очередь Израилем, а также безжалостными диктаторами, которыми так богат этот регион, и коррумпированными феодальными монархами вроде короля Саудовской Аравии – марионетками Запада.