Полянская Мина
'Я - писатель незаконный' (Записки и размышления о судьбе и творчестве Фридриха Горенштейна)
Мина Полянская
"Я - писатель незаконный..."
Записки и размышления о судьбе и творчестве Фридриха Горенштейна
ОГЛАВЛЕНИЕ
Часть I. Страницы жизни
1. "Там на шахте угольной паренька приметили..."
2. Нарисованные фотографии
3. На пороге больших ожиданий
4. Кремлевские звезды
5. Цена диссидентства
6. Москва - Оксфорд - Бердичев
7. Берлинские реалии
8. В Зеркале Загадок
9. "Внеочередной роман"
10. О Русском Букере и других почестях
11. "Луковица Горенштейна"
12. Город мечты и обмана
Часть II
Восемьдесят тысяч верст вокруг Горенштейна
13. Постоянное место жительства
14. Aemulatio
15. Смешная печаль
16. Внучатая племянница Хрущева
17. О литературных провокациях
18. "Место свалки - Бабий Яр"
19. Вокруг "Веревочной книги"
20. Отступление о литературных толках,
спорах о Достоевском и моем сне.
21. Петушиный крик
22. Солярис
Приложение
Несколько писем Фридриха Горенштейна Ольге Юргенс
Первый отклик на смерть писателя
От автора
Писателю, исследующему романтическое
горение истории, требуется увлекательная мечта
алхимика, забывающего о трудностях и неудачах
при составлении самых фантастических обобщений и
предположений, и одновременно отвага пожарного,
идущего в пламя и разгребающего головешки,
пышущие жаром истории. Потому, в случае удачи,
такие писатели достойны высочайшей награды. Я
имею ввиду не Нобелевские и прочие подобные
элитарные камерные комнатные, как герань,
награды, а медаль "За отвагу на пожаре" или "За
отвагу на пожарище".
Ф. Горенштейн. Веревочная книга
Часть I. Страницы жизни
1. "Там на шахте угольной паренька приметили..."
У первого "мемуариста" положение самое нелегкое, оно требует огромного душевного напряжения, поскольку все еще очень близко, и многие события не созрели для бумаги из-за краткости временного расстояния. Тем не менее, берусь за перо. Впрочем, есть и преимущество у первого рассказчика: меньше риска аномалий памяти и, соответственно, искажения фактов. Кроме того, рукопись можно прочитать друзьям писателя, моим помощникам и советникам, доверившим мне материалы о нем и письма. Надеюсь, что они укажут мне на неточности, которыми соблазнилась моя память.
Эта книга об одном из замечательных, еще не до конца оцененных русских прозаиков, драматургов и киносценаристов второй половины теперь уже прошлого века - Фридрихе Горенштейне. В "каноническую" историю советской литературы он вошел, наряду с Василием Аксеновым, Андреем Битовым и Виктором Ерофеевым, прежде всего, как участник нашумевшего диссидентского альманаха "Метрополь" (1978).
Знатоки и любители литературы высоко ценят Горенштейна и вне политического контекста - как художника. "Так не умел и не умеет никто, ни среди предшественников, ни среди ровесников, ни среди тех, что идут следом", - писал о мастерстве Горенштейна Симон Маркиш. "Вторым Достоевским" величал его Ефим Эткинд. "Тургеневскую чистоту русской речи в прозе" отмечал Марк Розовский. Иконописцем литературы (писателем "обратной перспективы") называл Лев Аннинский.* "Единственным русскоязычным кандидатом на Нобелевскую премию", "великим" писателем, "которого одни не заметили, а другие замолчали" - Виктор Топоров. Писателем, наделенным "могучим эпическим даром" - Борис Хазанов. Горенштейн - "классик русской прозы", сказал в некрологе Александр Агеев, и выразил опасение: "похоже, что и после смерти судьба его легкой не будет."
______________
* В свое время Лев Аннинский опубликовал статью о творчестве Горенштейна в журнале "Вопросы литературы" (1, 1992). Эта была, по сути дела, первая попытка серьезного анализа творчества писателя в русской критике. Аннинский опубликовал и в "Зеркале Загадок" критическую статью "Русско-немецкий счет" о творчестве Горенштейна (Зеркало Загадок, 7, Берлин 1998).
В то время как в Германии и Франции знать и читать Горенштейна считается "хорошим тоном" (так например, Франсуа Миттеран был поклонником его таланта), широкому русскому читателю он пока мало знаком. В России он известен, скорее, "широкому зрителю" как сценарист фильмов "Солярис" и "Раба любви" или автор пъесы "Детоубица", которая с успехом ставилась во многих театрах, в том числе в Александринском (Петербург) и в Московском Малом драматическом. Немногие, однако, читали его политический роман-детектив "Место", посвященный хрущевской оттепели, и роман-притчу "Псалом", в котором, перелистываются страшные страницы советской истории. Хотелось бы надеяться, что моя книга поможет российскому читателю найти путь к творческой личности Горенштейна.
С 1980 года писатель жил в Западном Берлине. Мне в качестве редактора берлинского журнала "Зеркало Загадок", где он публиковался, довелось с ним познакомиться, а затем и подружиться. Начну свои записки, однако, не с рассказа о моем знакомстве с Фридрихом Горенштейном - сделаю это позже - а соберу воедино старость и юность, детство и зрелость, и изложу свое понимание того, что составляло фабулу его биографии, явилось главным импульсом творчества - его сиротства.
***
Фридрих Горенштейн родился в Киеве в 1932 году в семье профессора-экономиста. Отец, Наум Исаевич Горенштейн (1902-1937), родом из Бердичева, был был арестован и приговорен 6 сентября 1937 "Особой тройкой" УНКВД по Дальстрою к расстрелу. Много лет спустя, в 1995 Фридрих получил в "органах" копию приговора той самой "тройки" и показывал мне этот "продукт" изощренной инквизиции эпохи Советов. Приговор был приведен в исполнение 8 ноября 1937 года - такая дата стояла в документе. Кроме того, Горенштейну показали "дело" отца, которое он внимательно прочитал. Выяснилось, что отец его был не совсем случайной жертвой сталинского молоха. Молодой профессор был посажен за "дело": он доказал нерентабельность колхозов. "Как будто бы колхозы были созданы для рентабельности, - говорил Горенштейн, - наивный отец! Романтик!" Отец был обвинен в саботаже в области сельского хозяйства. В документах по обвинению постоянно фигурировала дама по фамилии Постышева, оказавшаяся сестрой Павла Петровича Постышева - Члена президиума ЦИКа СССР, секретаря ЦК ВКП(Б) Украины, впоследствии (1939) также не избежавшего молоха. Сестра Постышева, специалист по экономике и сельскому хозяйству, оказалась главным разоблачителем Наума Исаевича Горенштейна. Горенштейн рассказал о своем отце в романе "Веревочная книга". "Мой отец, - писал он, молодой профессор экономики, был специалистом по кооперации. Кооперативные предприятия резко отличаются, как от капиталистических, так и от хозяйственных организаций, имеющих принудительный характер."*