Астрид тоже была здесь, на разостланных под ветвями чардрева шкурах, и размахивала топориком перед лицом какого-то мужика; будучи ниже его ростом, она, казалось, нависала над ним.
— Я покажу тебе, как меня надувать! В этом топорище сучков больше, чем блох в моем старом козле! И если ты высушил его как следует, то я — невинная девица!
Джон ухмыльнулся. Астрид будет разоряться еще долго, пока незадачливый меняльщик с извинениями не притащит ей все свои топоры, позволит выбрать лучший и отдаст почти даром. Потрепав Призрака по голове, Джон скользнул на шкуры рядом с матерью — она вызвалась помочь, пока Мунда, уже ставшая копьеносицей, пошла встречать группу охотников из Белого Дерева. «Среди них есть очень даже смазливые пареньки, — говорила утром Астрид, — а одного так прямо огонь поцеловал. Думаю, Мунда его выберет себе на ночь, он счастливый». Джон подумал об Игритт: ее ярко-рыжие волосы тоже будто поцеловал огонь. По всем расчетам она уже должна была вернуться из Сумеречной Башни.
Мать держала в руке глиняную чашку, подношение кого-то из селян, и поглаживала ее пальцем.
— Посмотри, какая красивая.
Чашечка была неровной, как и вся посуда, что выходила из-под рук вольного народа, — они не знали того, что Лианна называла гончарным кругом, — с простеньким рисунком и покрыта мелкими трещинками, но то, что мать, которая когда-то в замке могла есть из золотой и серебряной посуды, восхищалась ею, заставило и Джона присмотреться внимательней. Каждая вмятинка от пальца в неровных стенках была неповторима, а в налитой в чашку воде отражалось небо с бегущими по нему облаками и дрожащие красные листья. Никакие узоры и самоцветы не сравнятся с картиной, созданной богами.
Джону показалось, что он смог понять, что мать имела в виду, но одновременно почувствовал, что она подавлена.
— Что случилось? — он коснулся ее руки.
Лианна с легким вздохом отставила чашку.
— Игритт вернулась.
«И не подождала меня?» Они с Игритт были хорошими друзьями, несмотря на все ее дразнилки. Деревенские понимающе улыбались, когда видели их вместе, а Рик, приходившийся ей то ли пяти-, то ли шестиюродным братом, заявил как-то, что переломает Джону руки и ноги, если тот решит ее украсть. Игритт тогда покраснела до ушей, но громко сказала, что этого никогда не будет, ведь они почти из одной деревни. А Джон задумался. Может ли король жениться на девушке из вольного народа? Короли Семи Королевств обычно женились из династических соображений, но отец взял мать по любви. Если он вернет себе корону, то может сделать так же…
Должно быть, прочтя на его лице огорчение, мать нежно сжала его пальцы.
— Она была очень расстроена.
— Она не нашла Манса?
— Нашла и все передала. Но его командование отказалось прислушаться к нему. Они считают нас куда большей опасностью, чем Иных.
— Значит, остается только война?
Мать печально кивнула.
— Сначала должны выбрать короля. Но уже почти все говорят о войне.
— Если бы я был старше! — вырвалось у Джона. — Если бы я уже был воином, или хотя бы ты позволила мне взять меч! Я — законный король Семи Королевств. Я бы провел вольный народ за Стену и нашел им там место.
Прохладный палец матери коснулся его губ, и он устыдился своей вспышки.
— Не все так просто, даже если бы ты был старше, — сказала Лианна. — Ты же знаешь, для вольного народа не имеет значения, кто чей сын. Они судят только по личным достоинствам, а главные для них достоинства мужчины — да и женщины тоже — отвага в битве и мастерство во владении оружием. В чем-то это хорошо, а в чем-то нет. Но в любом случае пройдут годы, прежде чем ты сможешь выйти на поединок с сильнейшими бойцами. Сегодня не твой день.
Слова больно ранили его гордость, но голос матери звучал мягко и сочувственно. Джон угрюмо кивнул, соглашаясь.
— Может, королем станет Тормунд.
— Это было бы хорошо. Он добрый человек, честный и хороший воин, — тем не менее, Джону показалось, что мать говорит неуверенно. Он внимательно посмотрел на нее, и она передернула плечами. — Он очень обидится, скажи я такое при нем, но он уже немолод. И он недостаточно хитер, а острый ум и изобретательность нужны и в бою, и в правлении. Одного мужества иногда недостаточно, чтобы выиграть битву.
Ее глаза затуманились, и Джон подумал, что она вспомнила об отце. Серая Звезда, зорко следившая, чтобы никто из гостей не вздумал проявить молодецкую удаль, попытавшись украсть что-то из выложенного на шкуры добра, ткнулась носом ей в плечо. Лианна почесала ее за ухом.
Астрид наконец соизволила выбрать топор, который всем ее устроил, и теперь болтала с женщиной, принесшей на обмен туески с медом. Джон поднялся.
— Я пойду поищу Игритт?
Лианна кивнула.
Джон стал осторожно пробираться между расставленными в хаотичном порядке палатками, шалашами и повозками, двигаясь к лесу. Призрак держался рядом, из-за чего собаки вокруг исходили лаем.
Гостей из соседних племен и даже отдаленных селений было много, таких больших сходок Джону еще видеть не приходилось. Обменом занимались не все. У одного костра варили похлебку, над другим жарили на вертеле мясо. Женщина кормила грудью младенца, оголившись до пояса, у ее ног двое малышей постарше играли со щенками. Какофония звуков и запахов сбивала с толку. За первыми деревьями, где, как ему показалось, он увидел всполох рыжих волос, Джон натолкнулся на пару любовников. Девушка, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, оказалась Мундой, а рыжая шевелюра принадлежала ее парню. Джон чуть не наступил на их разбросанную вокруг одежду и в смущении повернул обратно. Астрид была права. Возможно, у парня хватит сметки и отваги попытаться украсть Мунду себе в жены, и тогда их всех ждет сегодня бессонная ночь. Джон задумался, не предупредить ли Тормунда, и решил, что не стоит. И так против старого разбойника и его старших сыновей у любого самого крепкого бойца мало шансов, а девушке этот рыжик явно нравился.
На площадке, окруженной стоящими повозками, двое парней в вареной коже бились на палках, а несколько охотников и копьеносиц обсуждали их силу и ловкость. Джон подошел ближе.
— У Бродди тверже хватка.
— Зато у Скули башка бронзовая, — захохотала одна из женщин, когда второй парень, получив дубиной по лбу, даже не пошатнулся, только помотал головой. Бродди был так этим озадачен, что пропустил следующий удар, и схватка была завершена. Победитель завопил и затряс кулаками, принимая поздравления, побежденного оттащили в сторону, где женщины могли приложить к его ушибам смоченные в холодной воде тряпки, на утоптанный пятачок земли вышла новая пара бойцов. Зрителей тоже прибавилось. Джон заметил в толпе Тормунда и Хаггона, бородач в тюленьей шапке рядом с ними был, похоже, Девином Шкуроделом.
Клановые вожди начали собираться.
2.
Игритт незаметно подобралась к нему сзади. Вернее, Джон почувствовал ее присутствие еще шагах в десяти, но она подкрадывалась, явно стараясь застать его врасплох, и он позволил ей это. Когда ее прохладные ладошки коснулись его век, он спросил:
— Почему ты меня не подождала?
Игритт убрала руки и фыркнула.
— Притворялся, да?
Она потянула его из толпы. Когда в пределах нескольких шагов не оказалось никого, кроме них с Призраком, остановилась и прошептала в самое ухо:
— Я обещала ему не говорить ей. Молодой Волчице. А тебе не говорить не обещала. Поэтому хотела найти тебя одного.
— Постой. Кому ты обещала?
— Мансу же! — она даже топнула ногой, будто удивляясь его недогадливости. — Обещала не говорить твоей матери, что он вывернул свой плащ наизнанку.
— Он — что?! — То, черный брат, которого лечила мать и на чью помощь в переговорах с Дозором надеялась, дезертировал, укладывалось в голове с большим трудом, но, когда первое замешательство прошло, Джон разозлился. Правильно он засадил в Манса тогда снежком. Надо было сильнее. Нет, надо было убить — как поступают с дезертирами в Семи Королевствах по рассказам матери. Только целовать ее был способен, а как что-то путное от него понадобилось, так сразу в кусты! — Она просила его поговорить с лордом-командующим. Всего лишь поговорить. Конечно, раз он сбежал, то не смог этого сделать!