Вот и Девин, пока с площадки уносили тело его незадачливого противника — насколько Лианна могла различить лицо под кровавой коркой, образовавшейся из рваной раны на голове, он был ей незнаком — хвастался своим богатством и предлагал всем, кто его поддержит, тюленьи шкуры и россыпь крупного янтаря. Его слушали с интересом, подходили, оценивали меха, а парни из его отряда в паузах между выкриками били древками своих копий о землю.
В первом ряду зрителей стояли вожди, намеревающиеся бросить вызов победителю. Лианна кивнула Хаггону — старый охотник не участвовал в поединках, но наблюдал за бойцами, ведь сама идея выборов короля принадлежала ему. Потом выцепила взглядом Тормунда, обгладывавшего куриную ногу. Когда Девин, закончив перечисление своих достоинств, выкрикнул:
— Вам не найти лучшего короля, чем я! — Тормунд отбросил кость, вытер ручищу о бороду и шагнул вперед. Но его опередили.
— Я буду лучшим королем.
В центр площадки вышел мужчина в черном плаще, и изумленная Лианна узнала в нем Манса.
2.
— Ворона! — Девин скривился. — Мерзкая птица, умеющая только каркать и нападать стаей на одного. Здесь сражаются вольные люди, мужчины и герои. Убирайся, пока я не пообрывал твои поганые перья!
— Мое имя — Манс, и теперь я — свободный человек. — Стройный и гибкий, Манс был на полголовы ниже, но стоял он перед тяжеловесным широкоплечим Девином совершенно спокойно, и насмешливо улыбался. — И я буду лучшим королем для вольного народа, чем ты, Шкуродел, и готов доказать это. Или ты боишься?
Девин смачно сплюнул.
— Не родилась еще та ворона, которой испугается Девин Шкуродел! — взревел он. — Я ощипаю тебя, если тебе так этого хочется. Но вольный народ собрался здесь, чтобы поглядеть на схватку достойных: вождей, способных наполнить их дома добычей. А что ты им предложишь, перелетная ворона? Может, свой драный черный плащ? — он расхохотался, и в толпе вслед за ним тоже засмеялись.
Манса это не обескуражило. Он громко произнес, перекрывая общее веселье:
— Вольному народу я предлагаю победу.
Смешки прекратились. Лианна видела, что ему удалось заинтересовать людей. Сама она была в полной растерянности. Не зная, ни как Манс здесь появился, ни что было у него на уме, когда он выкрикнул себя в короли, и не имея возможности спросить, она могла только смотреть во все глаза на события, разворачивавшиеся со скоростью несущегося с горы потока.
— Старый знакомец. — Тормунд разглядывал Манса оценивающе, но в драку пока лезть не спешил. — Зря я тебя тогда не прибил. Или не зря? Почему ты так уверен, что именно ты приведешь нас к победе?
Манс повернулся к нему.
— Потому что я был вороной, — он широко, уверенно улыбнулся. Скользнул взглядом по ряду лиц, увидел Лианну и наклонил голову в приветствии. Она вспыхнула, чувствуя, как часть общего внимания на мгновение переключилась на нее, и прижала руку к груди, стремясь унять вдруг сильно забившееся сердце. Манс тем временем продолжил:
— Все вы ходили в набеги за Стену, а кое-кто и много раз. В одиночку или небольшим отрядом. Стена, конечно, здоровая ледяная громадина, но если у вас есть моток веревки, молоток, несколько колышков и толика везения, вы — на той стороне. Ничего сложного, правда?
— Хар-р-р, — сплюнул Тормунд, что у него означало согласие, — для настоящего мужика, ежели на вас, ворон, не нарвешься, все просто, как барану чихнуть.
Вокруг дружно закивали.
— Но сможете ли вы так же перетащить целую армию? — Манс подался вперед, его глаза буравили собравшихся. — Лошадей и повозки, утварь и скот, женщин и детей? Тогда не будет никакой возможности остаться незамеченными. Вы будете взбираться по одному, а вороны по одному будут вас сбрасывать вниз. Ваши тела разобьются о скалы, или их проткнут ветви страж-деревьев. И даже погребальных костров никто не сложит. В лучшем случае вы окончите жизнь в желудках сумеречных котов, в худшем — достанетесь белым ходокам.
— И что ты предлагаешь? — спросил Хаггон.
— Я знаю Стену и знаю ворон. Знаю их уязвимые места, знаю, как их можно перехитрить и распылить их силы. Мы пройдем сквозь их Стену так же легко, как струя мочи прожигает снег.
— Складно говорит, — одобрила Астрид. — Если и сражается так же, хороший король будет.
В толпе снова засмеялись, но это уже был совсем другой смех: щедрый и беззлобный.
— И есть еще кое-что, что я могу предложить прямо сейчас, — продолжил Манс. — Стальные мечи — каждому вождю, кто меня поддержит.
Он сделал знак рукой, и вышедший из-за широких спин вождей Джон подал ему связку мечей. У Лианны расширились глаза, когда она увидела сына. Манс воткнул в землю все шесть клинков. По толпе пробежал дружный вздох восхищения. Вольный народ не умел выплавлять железо, и стальной меч из кузниц Семи Королевств был настоящим сокровищем, за которое каждый отдал бы все, что имел.
Он победил, поняла Лианна. Он был свой и чужой одновременно, он говорил на понятном вольному народу языке, а свою чуждость представил преимуществом, не умалявшим притом ничьего достоинства. Своей глубокой, страстной уверенностью он овладел их вниманием и завоевал их души.
Первый клинок выдернул Великий Морж.
— Мой брат, ты воистину щедр, — проговорил он. — И я могу засвидетельствовать перед вольным народом твою силу и отвагу. Будь нашим королем и веди нас к победе!
Подошли еще трое претендентов — Джакс, Геррик и Сорен Щитолом, — вытащили мечи и отсалютовали ими Мансу, показывая, что отдают ему свои голоса.
— Хар-р-р, — громыхнул Тормунд. — Готов поставить свой золотой браслет против заплаты на твоем плаще, Манс, что побью тебя, не напрягаясь, с мечом или без. Но ты прав. Вороны — башковитые птицы, против них надобна такая же хитрость.
Тормунд выдернул меч, провел пальцем по лезвию.
— Острый, — с удовлетворенным хмыканьем он засунул окровавленный палец в рот. — Только вот шести мечей для всех маловато. Где остальные брать будешь?
— В битве, — ответил Манс, — мы возьмем сотни мечей.
И толпа разразилась радостными криками.
Лишь один из вождей не разделил всеобщего ликования.
— Говоришь, Тормунд, что побил бы его, не напрягаясь? — проревел Девин Шкуродел, перекрывая смех и гомон, которые сразу же стихли. — Что ж не побил-то, неужто ради железа? Или просто боишься, трепло ты эдакое, что проткнет он тебя этой штуковиной, выпустит испорченный воздух, и все увидят, что больше в тебе ничего и нет?
— Заткнись, Шкуродел, и бери меч, пока дают, — рявкнул Тормунд, — или бери свою дубину, и мы посмотрим, чего она стоит против этой стали.
— Вставай в очередь, Краснобай. Я раздроблю тебе череп, раз ты так этого хочешь, но только после того, как покончу вон с тем паршивым черным псом!
Он указал дубиной, вытесанной из цельного ствола молодого железного дерева и окованной в потускневшую от крови бронзу, на Манса.
— Доставай свой меч, ворона, выходи и умри.
3.
Лианна настолько была поглощена разыгрывающейся на площадке для поединков сценой, что не заметила, как к ней протиснулся Джон, пока он не взял ее за руку.
— Как думаешь, каковы шансы у палки против меча? — прошептал он ей на ухо. — По-моему, не очень. Смотри, он даже достать его не может.
Огромная дубина, действительно, была короче длинного меча, который летал в руках Манса с такой легкостью и изяществом, будто вовсе ничего не весил. Но Лианна прекрасно знала, что это не так, и гадала теперь, насколько у Манса хватит выносливости. Годы жизни среди вольного народа научили ее, что и палку не стоит недооценивать.
— Где ты был? — не удержалась она от вопроса. — Я думала, ты с Игритт. А ты был с ним?
— Мы разговаривали, — неопределенно ответил Джон.
— И ты решил, что он тот, кто нам нужен?