— Джон… — он замолчал, не зная, что сказать этому одичалому, считавшему себя наследником свергнутой династии.
— Мне жаль, что так получилось, — прервал его племянник. Голос его звучал тихо и ровно, но тут Бен, наконец, встретил его взгляд. Темно-серые, почти черные глаза были полны сомнений и печали. Равнодушие было лишь толстым прозрачным слоем льда, под которым бился бурный поток.
Джон тоже смотрел на него, не отрываясь, несколько мгновений. Потом свистнул, и белый лютоволк прибежал на зов. В лагере взорвались лаем собаки, даже на расстоянии почувствовав его приближение.
— Ты вправе потребовать плату за его кровь. Или жизнь.
— Даже не говори о таком, — отрезал Бенджен. И добавил чуть мягче, желая облегчить бремя вины, давившей на мальчика: — Это война. Такое случается.
Но Джон явно не хотел, чтобы его жалели.
— Ты вправе, — повторил он. Натянул капюшон — Бен еще успел заметить взгляд, брошенный искоса на рыжую девушку, — и широким шагом направился к лагерю. Остальной отряд тоже двинулся с места.
— Пойдем. — Манс поманил его. — Тебя ждет еще кое-кто.
========== Часть 13. Сестра ==========
1.
Лианна помешала в котле, от которого поднимался густой пар, поднесла ложку к губам. Кипящий суп остывал почти мгновенно, даже дуть не пришлось.
— Положи еще луковицу, Рябинка, — велела она помогавшей ей девочке, сироте с копной нечесаных темно-рыжих волос, — и тех корней, что я просила тебя нарезать.
— Сейчас, Волчица.
Лианна заметила, как девочка украдкой спрятала под одежду кусок мяса, вытащенный из супа. Она могла брать любую еду безвозбранно, но предпочитала подворовывать, чтобы показать свою храбрость и ловкость. Впрочем, Лианна еще не отчаялась ее от этой привычки избавить:
— Не ешь сырое. Когда будет готово, я дам тебе полную миску.
— Тогда Мансу не хватит, — нахмурилась Рябинка. Помогать она вызвалась сама — наверняка, чтобы было, чем хвастаться перед друзьями.
— Хватит.
Устроенная накануне охота оказалась удачной. Они с Джоном добыли двух оленей, а Манс завалил медведя, мяса с лихвой хватало, чтобы неделю кормить отряд голодных мужчин. Теперь, на утоптанной площадке между ее палаткой и шатром Манса Лианна разрывалась между обедом и котелком, в котором вытапливался целебный медвежий жир, и радовалась, что у нее нет времени на размышления. Джон ушел еще ночью, Манс — утром. Они не сказали ей, зачем, но она и так знала. Сегодня у них будет гость, сны ее предупредили. Лучше не думать о том, как они встретятся.
Резкий скрежещущий звук заставил Лианну обернуться. Лагерь на берегу Молочной разбили не так давно, но несколько молодых парней и девушек уже нашли применение замерзшей поверхности реки и теперь гоняли по ней большие камни, соревнуясь в точности и силе броска. Камни с ревом проносились по неровному льду, сопровождаемые радостными воплями удачливых игроков и разочарованными криками проигравших. Рябинка бросила ложку и уставилась на реку.
— Хочешь, — предложила Лианна, — иди к ним.
Девочка насупилась и стала мешать суп с удвоенной силой.
— Я — свободная женщина, — заявила она, — я сама пришла, сама и уйду.
В устах малышки это звучало так комично, что Лианне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться, и в то же время очень трогательно.
Стойкость и жизнерадостность вольного народа заслуживали восхищения. Иные следовали за ними по пятам, почти каждое утро в огромном войске, собранном Мансом, не досчитывались людей: пропадали охотники-одиночки и даже маленькие отряды, не успевшие вернуться до темноты под защиту окружавших становище костров. Иногда, в особенно морозные ночи гасли костры, и тепло покидало тела тех, кто не успевал проснуться. Так умерла и мать Рябинки, и тогда Лианна стала заботиться о ней. Но никто — ни мужчины, ни женщины, ни дети — не впадали в панику и не предавались отчаянию. Наоборот, использовали любой повод для игр и веселья.
Запах из котла шел аппетитный, и Лианна наклонилась проверить, готов ли суп, но внезапно почувствовала головокружение и тошноту. Она резко отпрянула от костра и села прямо в снег.
— Что с тобой, Волчица? — с беспокойством спросила девочка. — Ты заболела?
— Нет. Просто мимолетная слабость. — Тошнота не ушла, а будто затаилась, готовая вернуться в любой момент. Лианна глубоко вздохнула и задержала дыхание, прежде чем медленно выдохнуть. Стало лучше.
Рябинка смотрела на нее с подозрением.
— Ты побледнела, — заявила она. И добавила, подозрительно щурясь: — А ты не беременна?
— Нет! — Лианна поднялась на ноги. Эта мысль ей даже в голову не приходила. Этого и не могло быть, ведь лунный чай она себе заваривала каждый месяц. Она не знала, догадывался ли Манс, но, если он что-то и подозревал, то ничего ей не говорил. Женщины вольного народа сами распоряжались своим телом. — Нет, — сказала она мягче и попыталась улыбнуться, чтобы успокоить девочку, немного испуганную ее резким ответом. — Я просто устала. Последи немного за котлом, хорошо?
Лианна дождалась утвердительного кивка девочки и зашла в шатер. Там было жарко и дымно от ведер с горящим торфом, и она оставила полог приоткрытым, чтобы снова не одолела тошнота. Серая Звезда спала на шкурах, положив голову на передние лапы. Почуяв Лианну, она открыла глаза и сонно моргнула.
— Может, это ты беременна? — спросила Лианна. Она села рядом и положила руку на большую лобастую голову, погладила густой серый мех. Такое вполне могло быть. В минувшее полнолуние, когда в лагере устроили праздник, которым вольный народ провожал ушедшее лето и просил у богов мягкой осени и недолгой зимы, лютоволчица убежала довольно далеко в укутанные снегом холмы и нашла там себе пару. Лианна, участвовавшая в приготовлениях к празднику, пыталась отсечь себя от своей второй половины, но полностью в этом не преуспела. Когда они с Мансом, наконец, остались наедине в шатре посреди лагеря, гремящего дикой музыкой и охваченного пьянством, обжорством и похотью, она дрожала, снедаемая почти звериной страстью. Она мало что запомнила из той ночи, кроме того, что такой жаркой любви между ними не было ни до, ни после. И еще, как Манс, взволнованный и восхищенный, шептал: «Ты — моя волчица!».
Серая Звезда подняла голову. За спиной кто-то дернул полог, и пятно серого света на шкурах стало шире. Лианна собралась было повернуться — и не смогла. Тело одеревенело, будто накануне она целый день таскала тяжелые камни. Но, даже не видя, она чувствовала человека, заслонившего входной проем. Грудь у нее сдавило, сердце бешено заколотилось.
— Где она? — спросил вошедший.
А голос у него не изменился, подумала Лианна. Совсем.
— Разуй глаза, Старк, — ответил Манс откуда-то снаружи.
Она все-таки обернулась, очень медленно. Поднялась.
Каждое мгновение, казалось, растягивалось на столетия.
Человек в черном плаще, мешкавший у входа, сделал шаг вперед. Потом еще один.
— Лиа? — позвал он неуверенно. И еще раз, напряженней и громче, будто увидел наконец живительный свет костра после долгого пути в снегах: — Лиа!
Она бросилась ему на грудь.
2.
Суп получился сытным. Они ели, сидя на шкурах в шатре Манса, вчетвером — Рябинка быстро съела свою долю и убежала к реке, где все еще продолжалась игра. Джон пришел последним. Лианна попыталась представить их с Беном друг другу, но Джон буркнул, что они уже знакомы, взял миску и уселся в самый дальний угол. Лианна встревожилась, но не стала расспрашивать. Захочет, расскажет сам, что между ними случилось. Или расскажет Бен.
Ее брат, несмотря на то, что явно был голоден, проглотил всего несколько ложек. Он бросал взгляды по сторонам, глаза его расширились, когда он увидел Серую Звезду. Но больше всего он украдкой изучал лицо сестры. Что он там искал — ту девочку, которой она была пятнадцать лет назад? Она улыбнулась ему:
— Я знаю, что постарела.
И Бен тоже, отметила она про себя. Седины еще не было, но несколько резких линий перечеркивали лоб, и складки в углах рта придавали лицу усталый и изможденный вид.