Когда запылали все мертвецы — их оказалось около десятка — пришло время заняться ранеными. Бенджен опустился на колени около Варамира, тронул его лицо, руки и покачал головой.
— Уже остывает. Но, ты же говорил, что оборотни переселяются в своих зверей. Мог он переселиться в кого-то из еще живых?
Двое волков — в том числе и несчастный Серая Шкура — были мертвы, остальные исчезли в подлеске.
— Скорее всего, — Джон пожал плечами. Варамир — живой ли, мертвый, в человеческом обличье или в волчьем — его больше не интересовал. Он сел рядом с Игритт. Она все еще была без сознания, но дышала, и кожа ее была теплой. Джон положил ее голову себе на колени. Призрак подошел, понюхал рыжие волосы и лизнул щеку, оставляя длинный влажный след. Джон отпихнул в сторону морду лютоволка, набрал в горсть снега и стал осторожно смывать кровь с лица возлюбленной. Потом бережно поцеловал ее в сомкнутые веки и коснулся ртом бледных губ.
— Просыпайся, — прошептал он.
Игритт открыла глаза.
3.
Джон отвел с ее лба рыжую прядь.
— Как ты?
— Хорошо. — Это прозвучало глухо, будто Игритт еще не до конца пришла в себя. Взгляд тоже был странным, слегка расфокусированным, как у пьяной. Джон решил, что это от удара по голове.
— Сможешь подняться?
Игритт зашарила руками по снегу, каким-то неловким, непривычным движением подогнула колени. Джон привстал и обхватил ее за плечи.
— Давай помогу.
Если бы все было в порядке, Игритт со смехом оттолкнула бы его руки, говоря, что она не какая-то там слабосильная поклонщица, чтобы мужчины ее поднимали, а и сама ходить умеет. Но сейчас ее тело просто обвисло в его объятии. А потом она вдруг выгнулась и завизжала. От неожиданности Джон резко опустил ее обратно. Тут же упав на колени рядом, он попытался поймать ее бешено молотящие по снегу руки. Бенджен пришел к нему на помощь. Вместе им удалось удержать ее бьющееся в припадке тело.
— Что это с ней? — спросил Бенджен с беспокойством. — От ран, даже сильных, такого не бывает. Будто какая-то душевная болезнь.
Игритт снова дернулась, прохрипела:
— Убирайся! — и затихла.
Джон бросил взгляд на тело Варамира, уже прикрытое снегом, как одеялом. Подозрение закралось в душу, настолько страшное, что он просто не мог в него поверить. «Вселяться в тела других людей — отвратительно».
— Все хорошо. Помоги мне встать.
Вроде голос был ее — но звучал он с совершенно не свойственными ей, чужими интонациями. Призрак попятился, беззвучно оскалившись. А Джон будто примерз к месту, впитывая каждую деталь, чтобы увериться в том, что перед ним — его любимая, но с каждым мгновением убеждаясь в обратном. Игритт — вернее, тварь в ее теле, — поднялась, опираясь на Бенджена.
— Это — мерзость, — прошептал Джон одними губами.
— Громкое слово, — Игритт усмехнулась как-то криво, будто ее лицо все еще не до конца подчинялось чужой воле. — Но у меня не было выбора. Если бы я взял тело волка, я сам вскоре стал бы зверем, а я заслуживаю большего. Я варг и оборотень, сильнейший среди вольного народа. Даже вы двое, ты и твоя мать, вы так кичитесь своими огромными зверями, но никому из вас не под силу было взять сразу нескольких. Или взять человека.
Джон медленно поднялся. Так же медленно происходило осознание случившегося. Внутри стало пусто и холодно, как в заброшенном доме.
— Это — мерзость, — повторил он тихо, но твердо.
— Эк заладил. Но тебе придется признать, что так лучше для всех. Сам подумай, от кого Мансу будет больше пользы — от меня со всей моей силой или от девчонки-копьеносицы, которых у него и так больше, чем зайцев в лесу? Да и ты не будешь внакладе. Я совсем не против с тобой спать. Так что, видишь, хорошенькое тело у тебя останется, а мозгов у меня побольше будет.
Джон сам поразился тому, как мало тронули его эти гнусные слова. Он смотрел на тело Игритт, которым завладела тварь, и мучительно пытался понять, осталась ли в нем еще душа его любимой, и как помочь ей освободиться.
Бенджен, продолжая поддерживать тело девушки, переводил взгляд с нее на Джона.
— Что происходит? — наконец, спросил он.
— Это Варамир. Он захватил тело Игритт, — ответил Джон ровно, даже немного отстраненно. Глаза Бенджена расширились, и он отступил на шаг. Игритт-Варамир, лишившись опоры, осела в снег и, неловко загребая руками, попыталась принять сидячее положение.
— От своей старой няни я слышал страшные сказки о чем-то подобном, но никогда до сих пор в них не верил, — проговорил Бенджен. — Ей можно как-то помочь? Ты мог бы… — он замялся, но потом продолжил: — Можешь сделать то же самое и выбить его из ее тела?
Джон захлопал глазами. Это было настолько неправильно, что даже не пришло ему в голову. Но ведь он сам — сильный варг, наверное, не слабее Варамира. Что, если у него получится?..
Джон лег в снег и освободил свой разум, чтобы коснуться Игритт. Он всегда входил в своего лютоволка так же легко, как натягивал старую разношенную одежду. Но сейчас он не успел даже толком забраться в чужое тело, как оказался словно в гуще смертельной схватки, и через миг его выбросило обратно: кричащего от боли и трясущего головой, будто ему со всей силы саданули между глаз. Бенджен приподнял его и с тревогой заглянул ему в лицо.
— Я не могу, — признался Джон, еле ворочая языком. Звон в голове медленно стихал. — Я никогда не входил ни в кого, кроме Призрака, но мы выросли вместе, и он ни разу мне не сопротивлялся. А вот так… это хуже любого насилия.
Он сглотнул, пытаясь удержать тошноту.
— Слабак, — Игритт-Варамир усмехнулась, но ее руки дрожали. — Ты боишься собственной силы. Тебе никогда не сладить со мной. Лучше смирись.
Она вновь попыталась встать, сначала на колени, потом медленно стала подниматься на ноги. Но, когда она уже почти распрямилась, ноги дернулись в стороны, и она завалилась в сугроб. Тело изогнулось под каким-то немыслимым углом, беспорядочные взмахи рук взвили в воздух облака снежной пыли, глаза закатились.
— Она еще там, — прошептал Джон. — Она еще борется…
— Так что мы можем сделать? — Бенджен помог Джону подняться, не отрывая взгляда от бьющегося в снегу тела.
— Ничего, — сказал Джон мрачно. — Только молиться, что она окажется сильнее.
Прямо на глазах движения тела Игритт становились все медленней, перешли в редкие конвульсии и окончательно затихли. В сердце Джона вспыхнула отчаянная надежда.
— Игритт? — прошептал он.
Девушка пошевелилась. Потом приподняла голову и перевернулась на бок, опершись на локоть. Движения были медленными, как после сна, но волне уверенными.
— Игритт! — Джон протянул к ней руки. — Боги, какое счастье, что ты вернулась!
Девушка плавно поднялась на ноги, взглянула на Джона и улыбнулась.
— Так ты смирился с неизбежным, красавчик? Она не вернется. Теперь я полностью подчинил ее своей воле.
Руки опустились. А через мгновение Джон обнаружил, что сжимает рукоять Черного Пламени. Он не помнил, как достал его из ножен. Игритт-Варамир вцепилась взглядом в меч.
— Ты же это не всерьез? Убив меня, ее не вернешь.
Джон знал это. Он смотрел на любимые черты, на белый кусочек шеи с тоненькой синей жилкой, словно созданной, чтобы ее покрывали поцелуями, на грудь, спрятанную под толстой курткой, — но он прекрасно помнил маленькие полушария и широкие розовые круги сосков — и знал, что не сможет нанести последний удар. Лицо девушки конвульсивно дернулось, и изменившимся голосом она прошептала:
— Убей меня.
Тут же челюсти ее сжались, так что клацнули зубы, плечи застыли, а кулаки напряглись — Варамир вернул утерянный было на миг контроль.
— Все, — сказал он с удовлетворением, — больше не вякнет.
— Да.
Где-то в вышине закаркали вороны. Дуга, которую прочертил клинок, была идеальной и как раз на уровне плеч. Глядя, как катится в снег окровавленная голова в ореоле рыжих волос, Джон очень хотел заплакать, но слез не было. Их не было и тогда, когда он собирал хворост для погребального костра, отказавшись от помощи Бенджена, и когда наблюдал, как в пламени горела его первая и пока единственная любовь. Призрак ткнулся лбом в его плечо, но даже это безмолвное утешение не растопило в его глазах ни капли влаги. Он весь заледенел.